Видимо, в отместку за платье родительница отдала меня в музыкальное училище в класс фортепиано. Училась там долго, и периодически меня даже подташнивало от музыки, но сделать я ничего не могла. Если только заикалась о том, что хотела бы заниматься по жизни совсем другим, мамуля хваталась за сердце и утверждала, что я желаю ее смерти. Ужас какой, скажите вы, никакой свободы выбора для ребенка, и будете правы, но только не в еврейской семье, где мама была всем, а именно царем, судьей, палачом и даже богом. Поэтому папуля всегда тихо меня поддерживал, но никогда не высказывал свое мнение вслух. Рано или поздно еврейский характер сильной женщины должен был проявиться и во мне. Я, получив музыкальное образование, собрала вещи и уехала в соседний городок, оставив мамуле письмо о том, что ее очень люблю, но себя, как оказалось, люблю больше, и о том, что буду покорять страну. Подпись: «Твоя дурная доця, Соня».
В новом городке, ставшим для меня временно родным пристанищем, я устроилась работать на почту. Да, не очень престижно, зато тихо, спокойно и любимая форма одежды: джинсы, футболка и кроссовки. Еврейские корни проявлялись не только в характере, но и во внешности. Огромная копна вьющихся волос еле складывалась в толстую косу. Огромные серые глаза я пыталась прикрыть очками в толстой оправе, пухлые губы никогда не красила, а румяные от природы щеки иногда даже замазывала бледным тональником. Зачем себя уродовала? Все просто, в училище нас заставляли выступать на публике, дабы побороть страх перед сценой. А я ненавижу, когда на меня смотрят и обсуждают, такое чувство, что оценивают, как лошадь перед покупкой. Еще не хватало зубы посмотреть. Теперь я наслаждалась тем, что внимание на меня обращает только коллега Люся и моя начальница, Алла Аркадьевна. Кстати, именно она пригласила меня работать в почтовое отделение. Надо сказать, что Алла очень интересная женщина. У меня складывалось такое впечатление, что она не подходит не только к этому месту, но и к городу. Я ее больше ожидала увидеть в столице в шикарном ресторане в сопровождении статного мужчины, но никак не на почте в маленьком городке. Алла следила за своим внешним видом. Всегда были сделаны маникюр, прическа и макияж. Но вот что самое странное, как я ни старалась узнать сколько ей лет, никто не мог мне сказать. Знаете, есть женщины неопределенного возраста. Вот она была именно такой. Никто не любит начальников, но сейчас Алла меня спасла от бессмысленного разговора с мамой, за что я ей благодарна.