Мы вышли в неловком молчании и некоторое время тащились по украшенному фонариками саду. Каблуки увязали в злосчастном гравии, приходилось слегка балансировать руками, чтобы не потерять равновесие. Я не отказалась бы от поддержки, но Алекс не торопился помогать в этой принудительно-добровольной прогулке.
Вдруг он резко встал, и я едва не наскочила на широкую спину, подчеркнутую пиджаком модного кроя. Испуганно отпрянув, принялась нервно теребить ленты на платье.
В прошлом мы пару раз оставались наедине, но после того, как слова «помолвка» и «обручальная нить», были произнесены, как связующие заклятия черной магии, казалось, все полностью изменилось. Теперь Алекс смотрел мне в глаза, а не над левым плечом, словно за спиной, даже если я стояла на фоне каменной стены, всегда было что-то поинтереснее раздражающей Чарли Тэйр.
— Ты действительно хочешь обручение через неделю? — вдруг спросил он с ледяными интонациями. — Не понимаешь, почему твой отец предложил повременить?
Рядом с Александром Чейсом я всегда испытывала ощутимые проблемы с речью и умственными способностями. Уверена, он считал меня непроходимой тупицей и занозой в зад… пальце. Но больше тупицей.
— А? — естественно блеснула умением формулировать мысли и облекать их в умные фразы.
В его лице проявилась злость. Он начал стремительно и неизбежно наступать, заставляя меня пятиться. Я вовсе не боялась Алекса! Просто не ожидала, что он захочет сузить расстояние между нами, обычно такое же широкое, как большой каньон Шай-Эра. Отходила и отходила, пока не уперлась спиной в шершавый ствол старой яблони. Приложилась сильно, ойкнула от неожиданности. От удара на голову и за шиворот посыпалась труха.
Александр резко склонился, фактически касаясь горячими губами моих пересохших губ. От его дыхания пахло вином. Глаза казались практически черными.
— Какого дьявола, ты не отказалась от обручения, маленькая идиотка? — зло прошипел он. — Хочешь, чтобы я на тебе женился?
— Ты знаешь о моих чувствах, — беспомощно проблеяла я, словно извиняясь, что не считала идею выйти замуж за неприкасаемого Александра Чейса паршивой. — Я люблю тебя!
Он выпрямился, сунул руки в карманы, посмотрел на меня с убийственным высокомерием.
— Что? — уголок красивого рта дернулся в издевательской усмешке.
— Люблю! Я… тебя…