Очередная дверь поддается без лишних усилий, и вскоре мы оказываемся в новом коридоре, только теперь я хорошо различаю шум – грохот какой-то странной музыки, гвалт, взрывы пьяного мужского хохота. Незнакомец не солгал, у братьев в полном разгаре импровизированная гулянка. Страшно представить, что там вообще происходит, если даже долгое отсутствие хозяев осталось незамеченным…
Меня бросает в холод. Плотнее кутаюсь в олимпийку одного из громил, проглатываю подступивший к горлу скользкий ком.
– Идем, – шепчет мне мужчина, первым двинувшись туда, откуда доносится шум. Мои ноги слабеют при мысли, что нам придется встретиться с некими друзьями братьев, и черт их знает, как они отреагируют на наше появление и мой подозрительный вид. Сумеет ли незнакомец защитить меня в случае фатального провала? А зачем вообще ему это нужно? У меня резко пропадает желание идти туда, но остатки здравого смысла подсказывают, что это единственный путь к выходу из злополучного капкана. В конце концов, я быстро бегаю… Конечно, если ноги не напоминают проклятую вату, а грохот испуганного сердца не перебивает все прочие звуки.
Я не знаю ни одной молитвы, но в своих путаных мыслях отчаянно взываю к Богу.
Дверь слева резко распахивается. Не успеваю ничего сообразить, как мой спутник, круто развернувшись, впечатывает меня в стену и заслоняет своим мощным телом, что, должно быть, имитирует видимость страстных объятий. И вроде бы я понимаю, что он сейчас делает, но спонтанный ужас все равно не заставляет себя ждать. Незнакомец склоняется надо мной, я чувствую жестковатое касание его бороды на своей щеке, дыхание на своей коже, и крепко зажмуриваюсь, мысленно начиная считать в попытке восстановить самообладание. Совсем рядом слышится гадкий смешок.
– Эй, приятель, не поделишься цыпочкой?
Жмурюсь еще сильнее и пропускаю момент, когда незнакомец выбрасывает руку, хватает мужика за плечо и обрушивает на него мощный удар. Быстро зажимаю рот ладонью, чудом удержавшись от испуганного вскрика. Мой спутник собран и хладнокровен; аккуратно пристраивает отключившегося мужика к стене и смотрит на меня недовольно:
– Что застыла? Хочешь остаться здесь?
– Нет уж, – передернув плечами, косясь на обездвиженное тело у стены, я спешу за ним.
Голоса все ближе, и это меня нервирует, вызывая самые пугающие ассоциации и предположения. За дверью обнаруживается лестница, в конце которой виднеется еще одна дверь. Здесь мой спутник снова окатывает меня сосредоточенным взглядом, хмуро потирает заросший подбородок и говорит с сомнением: