— Я не знаю, моя леди. Я бы посоветовал вам бежать немедленно, если бы не знал, что замок уже захвачен солдатами императора и взят под контроль силами империи. Мне очень жаль, но думаю, вас ждет печальная судьба, у меня нет права вас обманывать. Скорее всего, вас обеих в лучшем случае отправят в ссылку, а земли, раньше принадлежавшие графу, подарят кому-то из верных воинов императора, тем самым вознаградив за труды.
Старшая из омег устало откинулась на бархатную спинку старинного кресла. Ее супруг ввязался в глупую авантюру и проиграл, подставив попутно и всю свою семью. Халисия никогда не любила своего мужа-альфу, она вышла за него по расчету и теперь не особо горевала из-за его утраты. Но сейчас она просто кипела от гнева, она была зла на этого эгоистичного засранца за то, что они с дочерью отныне были обречены на погибель, и ей было до безумия страшно за себя и своего ребенка, едва переступившего порог совершеннолетия.
— Спасибо, Герх, за то, что оповестил нас. Воины императора не особо разговорчивы. Да и кто будет рассказывать омегам о таком. Наверное, это наша последняя встреча. Прости за все.
— Я буду молиться за вас, графиня. Вы хороший человек, мне жаль, что вы оказались в подобной ситуации, — вестник бросил взгляд в сторону юной омеги. — И за вас, Есалинда, буду молиться. За вас особенно, вы совсем не виноваты.
Альфа медленно покинул комнату, оставляя двух омег наедине. По его сгорбленному силуэту было понятно, что он не верит в то, что все кончится благополучно. Это слишком жестоко, для двух хрупких омежек. В комнате повисла тишина. Приговор еще не был вынесен, но и так все уже ясно.
— Я давно утратила связь с Филиппом… — отчаянно произнесла сжавшаяся в комок девушка. — Надеялась, что он нас выручит, но скорее всего, он погиб, как и многие из наших, — омега горестно всхлипнула.
Еса уже слышала, что повстанческие войска были разбито подчистую — многие из сторонников мертвы, ранены или взяты в плен. Раньше альфа присылал ей весточки с фронта, но при первых же сражениях с императорским войском, связь оборвалась и теперь никто не знал, как обстоят дела. Потому омега не могла даже никак отреагировать на весть о гибели отца — внутри ее крошечного сердечка уже давно расползлась мертвая пустота равнодушия и забвения.