…Рука Натали с письмом вдруг безвольно обмякла, опустилась вдоль тела: пора! Мигом я пересекла дортуар и стала подле Натали. Мягко коснулась ее плеча.
— Папенька при смерти, - безо всякого волнения произнесла моя подруга.
Глаза ее были сухими и круглыми, а взгляд растерянным. Она продолжила:
— Он просит меня приехать, Лиди, да кто же меня отпустит из института среди учебного года? Перед самыми экзаменами. Верно, я не поеду. Нет, не поеду.
Натали, конечно, переволновалась тогда. Начальница наша, разумеется, не имеет привычки отпускать девиц по первому требованию – однако, ежели отец Натали и правда тяжело болен, то непременно сделает исключение. Кем же нужно быть, чтобы запретить дочери в последний раз увидеть отца?
Меня больше беспокоило, что у Натали даже глаза не увлажнились, а лицо сделалось упрямым и решительным. Неужто в самом деле она не хочет поехать домой? Я попыталась ее убедить:
— Натали, послушай…
Но подруга тотчас меня перебила:
— Даже слушать ничего не желаю! – Она по-детски закрыла ладонями уши. - Я никуда не еду и точка!
Надо сказать, что наши учителя особенно любили Натали за добрый нрав и послушание. Лишь девочки, знакомые с ней достаточно близко, знали, что Натали будет выглядеть послушной ровно до того момента, пока требуемое не станет расходиться с ее желаниями. А уж в подобных случаях она становится такой упрямицей, что сладить с нею совершенно невозможно.
Вот и теперь. Не отнимая ладоней от ушей, Натали сорвалась с места и, вихрем пронесшись через комнату, вылетела прочь. Девочки не посмели ее задержать.
Потом, несмотря на поздний час, ее пробовала убедить наша начальница. Я всем сердцем надеялась, что у нее получится: хотя и было бы мне тяжело расстаться с единственным родным человеком, но я понимала, что для Натали так будет лучше.
Девочки давно спали, когда беззвучной тенью в дортуар вернулась моя подруга и начала быстро переодеваться ко сну. Кровати наши стояли рядом, потому я приподнялась на локте и чуть слышно спросила:
— Так ты едешь, дорогая?
— Не знаю… — после недолгого молчания ответила та.
Я выбралась из-под одеяла и скользнула на кровать к Натали:
— А я знаю, в чем дело. Ты просто боишься, моя маленькая трусишка, — я обняла Натали за плечи. – Я понимаю, я бы тоже боялась: твоя мама давно умерла, а отец ни разу не навестил с тех пор, как отдал сюда. Ты боишься, что он и сейчас тебя не примет.