— Ты ведь с ним знакома? — уточнила Ауста.
— Да.
— Значит, я буду настраиваться на него через тебя. Сейчас пересяду поближе и возьму тебя за руку.
— Мне уйти? — спросил Кин.
— Необязательно, — пожала плечами Ауста. — Просто пересядь на мое место, чтобы я могла сесть рядом с Хильгой, и не мешай. Только табличку повесь сначала и дверь закрой.
Кин взял протянутую женой ярко-красную картонную табличку с надписью: «Не беспокоить! Медиум в трансе», повесил её на ручку двери снаружи, закрыл дверь и, усевшись на место Аусты, замер, стараясь даже дышать пореже. К тому, что его единственная* (*пара оборотня, к которой он испытывает особую привязанность, чаще всего бывает у псов и волков-оборотней, но оборотни могут любить и тех, кто не является их единственными, вступать с ними в брак и иметь детей) — медиум, Кин так до конца и не привык и, становясь свидетелем Ауистиных трансов, каждый раз почему-то ужасно волновался.
На этот раз волноваться ему пришлось не так уж долго — не прошло и десяти минут, как Ауста открыла глаза и сказала:
— Во-первых, его бросила жена, и, хотя это было почти два года назад, Хундграхт до сих пор не оправился.
— Она была его единственной? — заинтересовался Кин.
— Нет, — покачала головой Ауста, — но они поженились еще студентами, прожили вместе больше двадцати лет и у них двое детей-подростков. Хотя нет — сейчас старшая дочь уже студентка.
— А почему они развелись-то? — спросила Хильга.
— Из-за его постоянных разъездов, насколько я поняла. Во всяком случае, именно так она ему заявила, когда объявляла о своем уходе. Но вообще-то у нее тогда уже был любовник, за которого она почти сразу после развода с Хундграхтом вышла замуж.
— И Хундграхт об этом знал? — уточнила Хильга.
— На момент развода — нет, но потом догадался, — Ауста передернула плечами. — Какая же это всё-таки мерзость: крутить романы, пока муж мотается по стране, расследуя самые опасные преступления! Неудивительно, что он был так подавлен: пусть к тому времени его любовь стала скорее привычной привязанностью, но привязанность эта была довольно сильной.
— Мы, псы, все такие, — тяжело вздохнул Кин.
— Только не вздумай примерять эту ситуацию на себя! — возмутилась Ауста.
— И не собирался даже! — воскликнул Кин, вскочил и, встав за спинкой стула, на котором сидела жена, наклонился и крепко её обнял.