— Так-то лучше! — удовлетворенно улыбнулась Ауста.
— И это всё? Больше ты ничего не увидела? — Хильга была немного разочарована — ей почему-то казалось, что причина не может быть настолько банальной.
— Нет, не всё, — Ауста покачала головой. — Было еще расследование, в ходе которого подозреваемый погиб.
— По вине Хундграхта? — насторожился Кин.
— Нет, на тот момент преступник уже находился в камере предварительного заключения, и Хундграхта рядом с ним совершенно точно не было. Но по какой-то причине, которую я, увы, так и не смогла разглядеть, он тем не менее винил в произошедшем себя, причем настолько, что это начало сказываться на работе, и его не просто принудительно отправили в отпуск, но и поместили в санаторий, где лечили от депрессии.
— Ого! — поразился Кин.
— Да, видимо, там и правда было что-то очень серьезное, — покачала головой Хильга, — Хундграхт — далеко не тонкая чувствительная натура.
— А еще там было какое-то темное пятно, — добавила Ауста.
— Где «там»? — не понял Кин.
— Между моментом, когда подозреваемый погиб, и моментом, когда было принято решение о переводе Хундграхта в Фокунни, произошло что-то еще, что-то плохое, и похоже — из области потустороннего, что как-то повлияло на его состояние. Я хотела разглядеть поподробнее, но мне стало так страшно, что я не смогла.
— И правильно! — поддержал жену Кин. — Незачем без необходимости лезть в такое.
А Хильга задумчиво подытожила:
— Значит, причина сменить специализацию у него была. Вот только сможет ли он после этого нормально работать?
— Поживем — увидим, выбора у нас всё равно нет, — пожал плечами Кин.