Агент Шульц, тяжело топая, вышел в коридор. Он укоризненно смотрел прямо на меня, и я понял, что он видит в ментале. Но он прошагал сквозь моё бесплотное тело, наклонился над своей невысокой начальницей и начал что-то тихо и проникновенно ей говорить едва ли не на ухо. Я расслышал только "...ссориться с другими отделами...", "...руководитель не любит...", "...у них не так, они эмоциональные...", "...не нужно бы нам сейчас..."
Он говорил так довольно долго, и было заметно, что Панина постепенно успокаивается. Похоже, она была из породы вспыльчивых, да отходчивых. Как и я сам. Неожиданно я понял, что гневное выражение лица и покрасневшие щёки здорово идут атлетически сложенной директриске. Она и так ведь была отнюдь не уродливой - прямая спина, широкие мощные бёдра, высокая грудь... Дыхание Вероники Феликсовны стало ровнее, кулаки разжались. Наконец она легонько хлопнула Шульца по плечу и ироническим тоном произнесла:
- Ладно уж, защитник! Идите на своё рабочее место.
Затем она крикнула в пространство:
- Чтобы я вас не видела и не слышала, Малинов! Когда приедет ваш начальник, я с ним и с вами ещё поговорю!
Моё довольное настроение, конечно, напрочь испортилось. Я сидел в медотсеке, смотрел на оцепенелую Салкину и злился на себя и на "Феликсиху". Надо же было устроить такую безобразную сцену! И как теперь дальше работать? Может быть, Сефирос сможет уладить конфликт? Со своей стороны я готов был пойти на примирение... если только эта бой-дама извинится первой.
Я поплотнее запахнул плащ - в комнате было не слишком тепло - и уселся поудобнее с твёрдым намерением дождаться своего серого полосатого босса. Почему-то вдруг вспомнил, что оставил в машине свой Дюраль. Да зачем он мне здесь? От Паниной отбиваться, что ли? Я усмехнулся.
Сефирос материализовался на ковровой дорожке медицинского кабинета ровно в пятнадцать ноль-ноль. Он запрыгнул на соседнее кресло, глянул на моё хмурое лицо и сразу сказал:
- Поцапались с Паниной, - это был даже не вопрос, а утверждение.
Я молча кивнул.
- Сильно? - спросил кот.
- Боюсь, да, - вздохнув, ответил я. - Она посмела затронуть Анну... Я вспылил и устроил полную инсубординацию. Извините, Сефирос.
- Чувствительный вы человек, Андрей Кимович. Вот почти всякий знает, как вас задеть и вывести из себя при необходимости. Дождёмся, что Вероника Феликсовна выгонит нас всех из Бункера-первого за такие ваши экзерсисы.