Покорность Диланы не оставляла иного выбора, и я придумывал для нее всяческие испытания. Однажды мой, воспаленный горем и отчаянием разум посетила одна гадкая мысль — экспериментировать. Придумал одну очень сложную игру. Правила жестоки, но в случае победы Диланы — мое бесспорное прощение. А отчаяние в ее глазках только сильней подстегивало испробовать извращенную новинку.
Лингвальная пытка — вот, через что Дилана должна была пройти. Все, что требовалось — «выдать на-гора», в фелляции довести меня до конца за пять минут трижды подряд, используя только язык. Коснется губами члена — наказана. В случае промаха результат предыдущих побед аннулировался, или я попросту выгонял Дилану из комнаты. Что происходило очень часто. Дилана так ни разу и не победила.
В остальное время, не занятое постельной негой и оральной пыткой, Дилана увивалась за мной хвостиком, куда бы не направлялся. Пыталась пару раз даже придерживать меня за руку, чтобы было легче наступать на больную ногу. Это бесило меня! Пока улаживал дела на шахте, моя девочка перебралась в загородный дом и раскидала там весь бардак холостяцкой жизни. А по вечерам ждала у ворот.
Моя преданная сучка Дилана... Любимая девочка с ярко выраженным синдромом парадоксальной привязанности к насильственным проявлениям любви. И что самое удручающее – она любила боль, показывала, что ждет от меня вовсе не нежности. Она скучала по пыткам.
А Майкл Норват, то есть я, стал лентяем. Изменился я, как и грезили мы с Диланой, да вот только не в лучшую сторону. Не уверен, что данная тактика позволить нашим отношениям просуществовать долго. Надоест мне слепая покладистость Диланы, точно знаю. Разумеется, не брошу, пока она нуждается в моей поддержке. А потом, может быть. Но пока и не хочу об этом думать...