Валерия долго считала, что ее муж лучше, человечнее, пока не узнала его планы. Оказалось, что она ошибалась в мужчине, которого любила, в которого верила, и которому подарила принцессу.
Если Владимир — жестокий, то ее Анатолий — беспринципный и аморальный. И неизвестно еще, кто хуже…
— Кто?!
— Я… Мне нужно поговорить с Костровым.
— Пошла нахрен, шлюха, пока не пристрелил.
— Я — Боярова… От Боярова! Срочно!
— А, черт!..
Собаки продолжали отчаянно лаять, но по периметру включились прожекторы, по рации охранник вызвал подкрепление. Ещё минут пятнадцать оттаскивали собак, прежде чем ворота открылись и на нее наставил автомат огромный накачанный парень в форме и броне.
— Владимир Борисович, баба. С ребенком.
— Разрешите мне поговорить с ним, — Валерия уверенно протянула руку к рации.
Она вообще все делала уверенно, хотя внутри трясло от страха и напряжения.
Охранник оглянулся на ребят поодаль, сдерживающих на цепях рвущихся собак, посмотрел на зареванную и перепуганную маленькую девочку, жавшуюся к ноге женщины, и только потом протянул рацию, показывая на какую кнопку нажимать, чтобы говорить.
— Владимир, это Валерия Боярова. Я прошу защиты.
Рация захрипела, зашипела, потом раздалось короткое слово:
— Пропусти.
И Валерия выдохнула, подхватив Мию на руки.
— За мной, — распорядился охранник и, не оглядываясь, успевает ли женщина с ребенком, пошел к дому по подъездной дороге.
В дом мужчина с автоматом не зашел, за пять метров передав гостей внутренней охране. Те, не церемонясь, разделили мать с дочерью, снова зашедшейся в плаче, стянули верхнюю одежду, проверяя не только приборами на наличие датчиков, но и прощупывая каждый сантиметр.
— Чисто.
— Чисто.
— В дом.
Не дав одеться, их втолкнули в холл. Прозвучал следующий бездушный приказ:
— Раздевайтесь.
Валерия растерялась, ведь пальто с них сняли еще на улице.
— Догола, — пояснил мужчина в костюме, даже не пытаясь спрятать свое оружие.
— И дочь?
Кивнул.
Спорить бесполезно. Её просто не пропустят к Владимиру, пока не убедятся, что она ничего на себе не принесла.
Сначала она раздела Мию, нашептывая успокаивающие слова, обещая сейчас же выделить комнату и уложить ее в постель. Уговаривала не плакать и потерпеть. Потом сама сняла с себя платье, колготки.
— Нижнее тоже.
Неуютно поёжилась, но стащила бюстгальтер и трусики.