Нет, сам по себе ожог, хоть и покрывал всю тыльную сторону ладони и нижние фаланги пальцев, был не так уж страшен – классическая вторая степень, красная с волдырями кожа, наверняка очень болезненно. Хуже было другое – края раны тоже были красными и воспаленными, горячими на ощупь. Я, чуть помедлив, коснулась запястья, а потом и лба Вика. Да он весь горит! Черт побери! Неужели сепсис начался?! Это плохо, очень плохо… Принюхалась, но запаха гниения не уловила. Вроде бы…
– Тебе кололи антибиотики?!
– Мне, Надь, много чего кололи, – вздохнул Вик. – Так, что аж сидеть больно. И физраствора влили столько, что я два дня булькал. А кровь можно литрами скачивать и биологам отправлять, пусть они из нее новые лекарства синтезируют…
– Антибиотик получал или нет?! – в моем голосе прорезались металлические нотки, отчего его желание паясничать резко уменьшилось.
– Да, получаю. Хиропоприсциллин1. Четыре раза в сутки, сначала в з… в мускулюс максимус, потом внутривенно.
– Давно?
– Четыре дня…
– А внутривенно?
– Два из четырех…
Я выругалась. Витиевато, с чувством и упоминанием кучи интимных подробностей и Вика, и сепсиса, и «Марса-4», и колониальных медиков, и вообще всех. Вик уважительно присвистнул. А наш инструктор по физподготовке в «Бредах-9», если б услышал, непременно прослезился бы.
– Не действует, мать его так! – закончила я.
И что теперь делать?!
– Тебе нужно в медблок… – начала я.
Однако Вик туда не собирался. Он предостерегающе вскинул руку, давая понять, что переубеждать его – напрасная трата времени.
– Нельзя мне туда, Надь, меня же сразу под арест возьмут. И, уверен, лечить не станут. Вот еще, драгоценные лекарства на смертника тратить! Ну, сама подумай, какой красивый ход: убийцу схватили, а он через несколько дней умер сам, и ни суда, ни следствия, ни казни. А я невиновен, повторю! И умирать совсем не хочу!
Я потерла лоб. Возможно, в его словах был свой резон. Однако сепсис чреват многими неблагоприятными последствиями – от потери руки до смерти от заражения крови.
– Я не смогу помочь тебе, я не врач, – как ни старалась я говорить спокойно и твердо, голос мой дрожал, и в нем, кажется, даже слышались готовые вот-вот пролиться слезы. – У тебя сепсис начинается…
– А если бы была врачом? – вкрадчивым, игривым, даже каким-то мурлыкающим шепотом осведомился Вик, лукаво прищурившись. – Какое лечение вы бы назначили мне, доктор Беликова?