— Он выпускник. Тогда я его уже не увижу.
— Ну придешь на выпускной, поздравишь своего прЫнца, и успокоишься.
— Да, поздравишь тут. Вон его сколько девок окружает.
— А ты в курсе, что он два дня назад с Маринкой расстался?
— Да? — я честно пыталась не выдавать своей радости от услышанного, но Таська меня слишком хорошо знала, чтобы не уловить в моем голосе радостные нотки.
— Слюнки подбери, неизвестно еще, не греет ли кто новый его гостеприимную постель.
— Да что ты так против него настроена?
— А то, моя дорогая, Поленька, что твои крокодильи слезы утирать мне.
— Ну ладно, не злись. Не пойду я на выпускной, нечего мне там делать.
Под вдохновенную речь Таси о моей рассудительности мы добрались до нужной аудитории.
— Ну, с Богом, — выдохнула я, подходя к толпе одногруппников, которые уже спорили между собой, кто пойдет в первой пятерке.
— Мы с Полей еще на консультации место заняли! — выкрикнула Тася, прерывая препирательства, после чего мы погрузились в равномерный гул вместе с теми, кто не согласен с позицией моей подруги.
ГЛАВА 2
— Сдала?
— Да, мамуль, на отлично!
Я чмокнула маму в щеку и выдернула практически из-под ножа полоску отрезанного огурца.
— Ох, и пахнут они, не могу.
— Поля, возьми в холодильнике, помой и хрусти. Я вообще-то себе на работу собираю.
— Ну прости, мамуль, — протянула я и снова чмокнула ее в щеку. Мама всегда таяла от подобного.
— Я в отпуск думаю к Вале поехать, с малышом помочь. Не хочешь со мной?
— Очень хочу, мам, но мне нужно найти подработку на лето. Надо же на что-то покупать сапоги. Да и пальто уже пора бы обновить.
— Ой, дите ты мое неприкаянное, — вздохнула мама, а я села на стул, глядя на нее.
— Чего ж это неприкаянное? Смотри, у нас вон и квартира имеется, да и мы есть друг у друга.
— Папа бы тобой гордился.
Услышав всхлип, я поднялась и обняла маму со спины.
— Ну чего ты? Разве бы он обрадовался, узнав, что ты льешь слезы?
Мама похлопала меня по руке.
— Моя мама говорила мне: «Выходишь замуж за военного — будь готова стать вдовой».
От ее слов я поежилась, по коже побежали неприятные мурашки.
— Как будто накаркала, — пробурчала я.
— Да будет тебе. У нее ведь первый муж тоже был военным, и тоже погиб. Вот она и хотела уберечь меня от такой же участи. Но разве сердцу прикажешь?
— Сердце, мамочка, — это мышца. Кому, как не тебе, медику, знать это?