Под началом Греты было не много, не мало, две дюжины драконих маточного стада. Немного, учитывая, что всего было тридцать стойл. Но, с другой стороны, так даже лучше – ведь в этой дракошне содержались в основном самки производящего стада, занятые воспитанием малышей. И часть стойл были пусты.
Девушка аккуратно повернула рукоять газового рожка, заставив вспыхнуть два светильничка у входной двери. Их слабое, постепенно усиливающееся, сияние осветило длинный высокий проход между массивными перегородками. Он уходил ввысь, теряясь под стрельчатой кровлей – потолка и, соответственно, чердака в старых зданиях не было. Там, в вышине, где еще гнездилась ночная тьма, были только дубовые балки перекрытий и упиравшиеся в них колонны.
Отделение медленно просыпалось. Со всех сторон слышались шорохи, похрустывание и утробные вздохи. Драконихи чутко реагировали на свет и появление человека, а также принесенный им свежий воздух.
Грета не спеша пошла по проходу. Он был так широк, что, даже раскинув в стороны руки, она не могла дотянуться до чуть выступающих вперед колонн, разделяющих стойла. Понадобилось бы две таких, как она, чтобы перекрыть проход.
Она шла зигзагом, двигаясь от стойла с правой стороны к стойлу с левой стороны, постепенно продвигаясь к противоположным дверям. Остановившись возле стойла, привставала на цыпочки, чтобы, прищурившись, прочесть надписи на табличках – медной, гравированной, и восковой, временной. Таблички висели на высоте ее лба и прочесть надписи не составляло труда – но лишь при полной свете, когда горят на полную все четыре газовых рожка, распахнуты настежь противоположные двери, а в ряд узких, всего четыре ладони в ширину, окошек, размещенных под потолком, льется яркий дневной свет. Большая часть жизни драконих маточного стада проходила в полумраке.
Начинался новый день. Особенное внимание следовало уделить больным или тем самкам, которые собирались отложить яйца – а также тем, у кого срок насиживания подходил к концу. Чаще всего то и другое – появление кладки и вылупление детенышей – приходилось на ночные часы. И сторожа были обязаны присутствовать при этих событиях, тщательно фиксируя в журнале, сколько яиц было отложено, не было ли среди них порченных, не слопала ли парочку новорожденных «счастливая» мамаша и во сколько это произошло. Грета мечтала хоть раз поприсутствовать при этом событии, и один раз ей это почти удалось. В тот раз их группу кадетов отправили на практику. Юноши должны были дежурить вместо сторожей и сами фиксировать происходящее. Но Грету, как единственную девушку во всем корпусе, от практики освободили. То есть, на завод она пришла, но ей велели ждать в конторе и, чтобы не скучала, заполнять какие-то ведомости. Наскоро выполнив поручение, она сама сбежала, чтобы побродить по заводу и, услышав подозрительный шум в одном из отделений, явилась туда как раз вовремя, чтобы увидеть трех новорожденных драконят, копошившихся среди обломков скорлупок. Кадет, присутствовавший при рождении, был так поражен увиденным, что практически сразу сбежал, дабы сообщить «вышестоящим» о родах. При этом он бросил дракониху с малышами на произвол судьбы и, напуганная появлением постороннего лица – Греты – мамаша кинулась защищать малышей и случайно наступила на одного из них. Девушку, конечно, никто не винил в гибели новорожденного – в каждой второй кладке, по статистике, гибнет часть приплода – но она все равно настолько впечатлилась увиденным, что дала себе зарок – побывать на родах и приложить все усилия к тому, чтобы все малыши остались целы и невредимы.