— Римма Михайловна, — кокетливо произнесла маман.
— Римма Михайловна, — улыбнулся доктор, — я просто восхищён воспитанием Вашей дочери: думал, таких уже нет, скромных, стеснительных девственниц в восемнадцать лет. А вот поди ж ты, есть! И в этом, я уверен, Ваша заслуга, Римма Михайловна. Втолковать нынешним дочерям прописную истину «Береги честь смолоду» не каждой мамочке под силу. Вам это удалось. Ваша дочь чиста и невинна.
Я вышла из-за ширмы и увидела засмущавшуюся, но очень довольную маменьку.
— Только один момент, — продолжал Кисслер, — я так и не смог провести осмотр молочных желёз Вашей дочки.
— Юлия! Сейчас же… — начала было маман.
— Нет-нет, Римма Михайловна, — остановил он её, — мы уже выбились из графика. Слишком много времени мы потеряли в начале осмотра. У меня уже другая пациентка должна на приёме быть.
«О, благодарю Вас, великодушный Никита Вячеславович! — закатила я глазки. — Не все тайны, скрытые под моей одеждой, стали доступны для Ваших шаловливых пальчиков.»
Но я ошиблась! Этот гинеколог продолжил:
— Давайте сделаем так: вы придете ко мне в конце недели, там результат анализа будет готов, ну и не спеша закончим осмотр. Сейчас ведь рак груди у женщин лидирует в списке, так что это не шутки, Юль. Лучше лишний раз провериться и успокоиться, что всё в порядке, — назидательным тоном произнёс этот докторишка, обращаясь ко мне.
Я кивнула, не поднимая глаз.
Как?! Снова тащиться сюда в пятницу, чтобы он на этот раз пощупал мои сиськи?! Сгорать от стыда?! Психовать и чувствовать себя униженной?!
Всё! За все эти мучения татуха на моей пояснице появится обязательно!
Сегодня же!
И скажи спасибо, Римма Михална, что это будет маленький дракончик или бабочка, а не купола во всю спину!
ГЛАВА 4.
Всю дорогу маменька щебетала, какой воспитанный и обходительный этот доктор Кисслер. А какой обаятельный и галантный! Ценит скромность и целомудрие в девушках! Ах, как он благороден! Как романтичен!
Тьфу!
Я, скрыв за солнечными очками свой безумно сердитый взгляд, только нехотя угукала ей в ответ. У меня уже зрел план мести.
Алкин ор был слышен в Гималаях!
— Аххахах! Селезнёва! Ты?! Растопырилась перед этим Кисслером?! С позволения тёти Риммы?! О, куда катится мир?! — елозила она спиной по мягкому ковру, корчась от смеха.
— Да вот нифига не смешно, Алк! — я всё ещё была зла и недружелюбна.