Сквозь собственные крики я слышала его тихие стоны. Я не хотела открывать глаза, чтобы не видеть его лица и его выражения, с которым он смотрел на меня. Физическая боль с примесью унижения… Я никогда не чувствовала себя так беспомощно, даже перед собственным отцом. За пеленой постоянной боли я начала уже чувствовать, как уходят мои силы. С каждым толчком боль становилась все более резкой, а мои стоны все тише, я просто уже теряла голос… и лишалась чувств.
Постепенно, минут через пятнадцать, может и больше, он начал снижать темп и я почувствовала, как внутри меня все заполняется теплой жидкостью. Я потеряла счет времени. Для меня эти моменты тянулись вечно, мне казалось, что прошло несколько часов от такой непрерывной боли и унижения. Я перевернулась на бок и схватилась рукой за живот, замечая при этом неприкрытую злобу в глазах Бельфегора, оценивающего взглядом мое тело. Явное раздражение. Холодное равнодушие уступило место какому-то презрению и ярости. Все ныло и ломило… Но я зря думала, что мои мучения закончены.
Мужчина резко перевернул меня на живот и сел на мои ноги, и я уже была готова к новой боли, когда в поясницу мне уперлось что-то холодное и острое. Один миг и он медленно провел длинную полосу, пересекающую позвоночник. Я уже как-будто не чувствовала этого… мне казалось, что это ни что, по сравнению с болью, которую я испытала минуту назад. Затем он встал, вытер нож о простынь, застегнул ремень на брюках, поднял с пола пиджак и ушел, не сказав ни слова…
ГЛАВА 2
Я не спала всю ночь. Безумно ныл низ живота, но даже не это не давало мне заснуть. Всю оставшуюся ночь я просто проплакала в подушку от боли и унижения, которые уже испытала и которые мне еще предстоят. В слезах я твердила только одно: «Ненавижу… ненавижу всех». Я ненавидела отца, который так просто отдал меня. Ненавидела Бельфегора, который был равнодушен и жесток ко мне. Я не понимала, зачем Бельфегор женился, если не хотел этого. Меня передергивало от воспоминаний, как моего тела касался он и как когда-то так же сделал отец… Я знала уже то унижение, которое испытала ночью. Это унижение уже дал мне мой отец.
Встала с кровати, ощущая легкую дрожь от боли в ногах и прошла в ванную комнату, которая была отделена от комнаты стеклянной дверью. Ванная была такой же темной, как и спальня. Я встала под душ и скатилась спиной по стенке. Чувствуя, как теплая вода расслабляет и успокаивает больное тело я пообещала себе, что больше никогда не заплачу в этом доме, особенно при Бельфегоре. Никогда я больше не опущусь до просьб о пощаде от него.Вышла из душа я уже как-будто новым человеком— сильным и гордым. Завернувшись в полотенце я вышла в комнату, где увидела молодую девушку, заправляющую кровать новым постельным бельем.