— Кончила? Сладко кончила? Я тоже хочу.
А потом его руки падают на ремень стильных брюк. Только сейчас, глядя на выпуклый бугор в области ширинки, я замечаю, насколько сильно он возбуждён, и, кажется, будто слышу, как трещит и рвется ткань от напора его... отнюдь не маленькой эрекции.
***
Выдох застревает в горле, в ушах свистит, будто я падаю с высоты птичьего полета и лечу вниз без парашюта, когда руки мужчины ложатся на пряжку кожаного ремня. Щелчок. Что-то тяжёлое с лязгом падает на пол. Шелест одежды. Как удар под дых, я вижу, как бандит сбрасывает с себя штаны, стягивает вниз боксеры, выпуская на волю большой и толстый эрегированный член. Я теряю дар речи, задыхаюсь, краснею как проклятая, в комнате становится жарко, как в печке.
Великан и гордый победитель, Данте возвышается надо мной, ущербной, сидящей на коленях, огромной волной — цунами высотой в небоскрёб. Скалится. Белые, как фарфор, зубы блестят в полутьме. Он окидывает меня снисходительным взглядом и хриплым от возбуждения тоном чеканит смелый вопрос:
— Ты сосешь своему парню?
Отрицательно машу головой, вжимаю голову в плечи, будто защищаюсь, ожидая удара. Боже, он такой большой, не то, что мой Слава. Такие мужчины вообще существуют? Или он — иллюзия?
Я застываю, как лань перед тигром. Его огромный член покачивается перед моим лицом как маятник. Крупный, длинный, красивый. С набухшими венами. Упругий, тугой и толстый. Идеальный.
— Я так и понял, — фыркает бандит. Шаг вперёд. Он берёт свой член в левую руку, крепко сжимает толстый ствол, правой рукой проводит по моим волосам, якобы утешает. Приятные мурашки щекочут корни волос. — Что у вас за отношения такие? Старомодные. Шестнадцатый век. Ты что не знаешь, что мужчину хоть иногда надо радовать минетом? Сейчас я буду тебя учить, как доставить мужчине кайф. После моих практик порадуешь мужа, — подмигивает и хохочет. — Открывай пошире свой ротик, котенок, пора его в дело пустить.
Жёсткие пальцы грубее зарываются в волосы, резко тянут назад. Он в край наглеет, легонько шлепает меня членом сначала по одной щеке, затем по другой, заставляя открыть рот.
— Ну же, открывай. Не буди во мне зверя, — не говорит, а будто рычит.
От рыка меня пробирает острая дрожь. Не зли его, Алиса, не зли. Делай так, как велит, и будешь жить. Я сильная, потерплю. Жизнь меня много раз ломала. Но я не сломалась, как и сейчас не сломаюсь в когтях этого демона.