Поскольку Фархад начал утро с комплиментов, я решила сказать ему что-нибудь приятное в ответ. Подумав при этом, что было бы неплохо делать это регулярно.
— Не знала, что ты настолько горяч и любвеобилен, мой любимый-дорогой…
Фархад, прищурившись, загадочно улыбнулся и, сжав мои пальцы в своей ладони, подарил им заботливый поцелуй.
Он просто таял, когда я называла его "любимый-дорогой".
— М-м-м, ты ещё много обо мне не знаешь, любовь моя…
Усадив на стол, Фархад развёл мои ноги в стороны. Приспустив шорты, он потерся твердым членом о мои трусики, заставляя их намокнуть. Затем сдвинул трусики и проник в меня пальцем, проверяя на готовность.
Я уже была влажная, и сильно. Теперь это происходило, как по заказу. Разок дыркнул, где надо, и всё — завелась быстро и безотказно. Фархад довёл этот процесс до автоматики.
Взяв меня за ноги и придвинув к концу стола так, чтобы попа находилась на весу, Фархад вошёл в меня сразу и на всю длину. Его член, и без того громоздкий, в этой позе казался ещё более габаритным.
— Ого... — воскликнула я на выдохе. — Вот это да...
От ощущения максимального натяжения внутри себя, я не смогла дышать ровно. Только и оставалось, что замереть с распахнутым ртом и получать невообразимое удовольствие.
Размеренные толчки вперед-назад вскоре сменились на быстрые хлопающие рывки.
Для своего удобства, Фархад держался за мои плечи, грубо и быстро драл меня на кухонном столе, задвигаясь до предела и сверх предела со скоростью пулемета.
— Нравится тебе так? — страстным рваным шёпотом спросил он мне в губы, которые после того атаковал безудержным поцелуем.
— Да... — вытолкнула из себя ответ, захлёбываясь от стонов. — Да...
— Хочешь больше?
— Да...
Получив однозначный ответ, Фархад пригвоздил меня к столу и, обездвижив полностью, взялся драть с неистовой силой.
Я нескромно стонала, вскрикивая в плотно прилегающую ко рту ладонь. Пыталась отдышаться, вновь и вновь сбиваясь с ритма. Не шевелилась, осознавая, что на скорости врываюсь в сумасшедший экстаз от того жаркого обстоятельства, с каким старанием Фархад разносит моё нутро в пух и прах.
Грубо, безжалостно, с остервенением и звериной прытью растерзать, выжать и вытрясти из меня всё, что можно, в том числе и мою гордость — было его главной целью.
Как безвольная рабыня, познавшая прелесть тугого кнута, рассекающего кожу ради удовольствия хозяина и благодарная за эту боль, я находилась в его власти и полном подчинении, и мне это нравилось. Фархад трепал меня и таскал, как хотел того сам, и это заводило меня настолько, что лишь от одной мысли я готова была кончать и кончать. Я всецело отдалась ему и забыла обо всём на свете, на время лишившись рассудка.