– У вас теплые отношения с сестрой, – заметил лорд.
– Да, это так, – охотно согласилась я. – Она заботилась обо мне с тех пор, как мы осиротели. Мы никогда не расставались надолго – до последнего времени...
Поняв, что ступила на зыбкую почву, я замолчала.
– Вы регулярно вели переписку, где обсуждали некоего лорда, – будто и не заметив осечки, ровно продолжил лорд Хенсли. – Насколько мне известно, ваша сестра не называла его имени. Вы знаете, о ком идет речь?
ГЛАВА 2
Я застыла.
Граф не спрашивал, приходили ли мне письма. Не интересовался их содержанием. Единственный вопрос – известно ли мне, кем был упомянутый на страницах возлюбленный Мэрион – с головой выдавал неприглядную правду.
Мою комнату обыскивали. И, конечно же, нашли среди вещей сундучок с украшениями, оставшимися от матери, и дорогими сердцу письмами. Простенький воздушный замок, наверное, показался безопасникам детской игрушкой по сравнению с по-настоящему сложными артефактами.
Впрочем, чего я ждала – что после того, как сестра, презрев супружеский долг, сбежит неизвестно с кем от самого герцога Голдена, бывшего фактически вторым лицом в Империи, меня сочувственно погладят по спинке, нальют свежую кружку какао и отпустят восвояси?
Как бы ни так.
И тут меня накрыло.
Письма. Если лорд Коул видел их, мог ли он догадаться... Нет, нет, только не это!
Волна дрожи прокатилась по телу. Холодный пот заструился между лопатками, пропитывая платье. Я поспешно опустила взгляд на сцепленные на коленях руки, молясь всем богам, чтобы слухи о том, что сильные маги разума способны читать мысли даже без зрительного контакта, оказались лишь слухами.
Над переносицей заныло. Мне показалось, что я физически чувствовала на себе пытливый изучающий взгляд.
Если лорд Коул поймет, что я скрываю, моя жизнь и жизнь сбежавшей сестры будет кончена! Мама, а потом и Мэрион, не уставали повторять об этом при каждом удобном случае. «Никто не должен знать, Эверли! Никто и никогда!»
– Я... – стоило немыслимых трудов не скатиться в истерику. Нервное состояние повышало температуру тела, разжигая внутренний огонь, а допустить этого было нельзя, нельзя, нельзя! – Мне казалось, она упоминала его... – ну же, Эв, успокойся и вспомни! Должно же найтись хоть словечко! – Да, точно. На первом зимнем балу этого года герцог Эдельберт Голден попросил у нее два танца.