Она считала каждую минуту, каждую секунду, впадала в отчаяние, если попадала в затор, объезжала по дворам и закоулкам загруженные дороги. И это, как сказали потом врачи, спасло Кире жизнь. Еще бы каких-то пять-семь минут и сделать что-либо стало бы невозможно. Потом она сделал еще одну умную вещь - заранее позвонила в "неотложку". Как чувствовала, что без врачей дело не обойдется.
На свой этаж Есения добежала быстрее лифта, еле отдышалась и толкнула дверь - та оказалась открытой. Тоже плохой знак! Словно Кира специально оставила дверь открытой, чтобы до нее поскорее добрались.
- Кира, миленький мой, ты где?! - закричала Есения еще с порога. - Я приехала...
Никто не отозвался, и Есения побежала по комнатам. Она словно оказалась в лабиринте. Родные стены вдруг начали сдвигаться, грозя раздавить ее. Конечно, все это рисовалось только в ее голове, но было так страшно, что сердце было готово вот-вот остановиться.
Киру она нашла в спальне. Та лежала на спине на кровати и словно спала, но это был ужасный сон - смертельный! Ее руки были вытянуты по швам, и по всей постели валялись пузырьки и блистеры от лекарств. Пустые.
Хвататься за голову не было времени. Есения бросилась к сестре, приподняла ее и попыталась встряхнуть.
- Кира, милая моя, открой глаза, я здесь, с тобой. Я приехала и теперь с тобой все будет хорошо. Что же ты наделала?! Кира!..
Есения кричала, трясла сестру, вглядывалась в белое лицо и заставляла ее очнуться - и у нее получилось! На какое-то время Кира пришла в себя и открыла глаза. Правда взор ее был пустой, затуманенный чем-то далеким и пугающим.
- Что случилось, Кирочка? Скажи мне, пожалуйста - я должна знать. Просто так такую ужасную вещь ты бы над собой не сотворила. Ну же, говори...
Казалось, Кира ее все-таки услышала, перевела на нее взгляд и прошептала:
- Меня из... из...
До конца она не договорила, но Есения и так уже поняла страшную правду - какой-то мерзавец надругался над ее сестрой, над девчонкой, над домашней. светлой девочкой, которая в жизни никому не причинила зла. Какой-то дегенерат касался руками ее тела, мял ее и тискал, издевался, смеялся над ней.
И опять Есении пришлось сдержать рвущуюся наружу ярость.
- Кто это сделал? - спросила она дрожащим от напряжения голосом.
- Дюсик...
- Кто?..