Пока Гард шёл по городу, ему встретилось несколько новых "местных". Это были Равнинные фракийцы. Загорелые, темноволосые исполины, потомственные крестьяне. Могучие фигуры, увитые мышцами, грубоватые черты лица, словно природа изначально планировала своих созданий лишь для тяжелой работы на земле. Тем не менее, они быстро нашли общий язык с аборигенами и вовсю обменивались с ними привычками и культурой быта.
Туристов, если они и были, в это время суток на улицах видно не было - слишком жарко - около 45 градусов в тени.
Он шёл тенистыми улочками мимо одно- двухэтажных домиков с черепичными крышами. Домики были покрыты глиной, поэтому имели цвета всех оттенков коричневого, терракотового и болотного. Возле дверей или под распахнутыми окнами на лавочках и стульях сидели местные, в основном, пожилые жители Лода. Иногда их колоритно разбавляли рослые темнокожие черноволосые Равнинные фракийцы. И те и другие смотрели на проходящего мимо Гарда с одинаковым недоумением, как бы спрашивая: "Что ты, светлокожий, светловолосый Горный, забыл на нашей черной Земле?" Одетые в светлые простые хлопковые одежды, пропитанные потом и машинной гарью, они с удобством коротали время за ледяным квасом, горячим чаем или кофе в придорожных кафе и иронично поглядывали на его выглаженную, идеально сидящую по фигуре белую парадную военную форму, и поблескивающие перламутром специальные ультрафиолетовые поляризационные очки.
Еще когда он собирался сюда, Гард предполагал нечто подобное - отчуждение, неприятие, изоляция. Но в этом для него не было ничего нового - одиночество всегда сопровождало его, одиночество было его личным выбором и другом. Всю свою молодость он провел в тренировках и боевых операциях и только военная палатка была его домом, а экипаж - семьёй. Став успешным военноначальником, он также не нажил друзей - среди элиты их не было практически ни у кого. Поддерживать воина на его жизненном пути большей частью могла только его семья - жена, дети, но в случае Гарда, это было практически невозможно. Будучи максималистом, еще в юности он пришел в храм и перед ликами святых связал себя нерушимым обетом отдать свое сердце той единственной, которая будет соответствовать требованиям, предъявляемым Кодексом Воина к его жене. Конечно, сейчас, по прошествии уже нескольких сот лет, когда практически все его товарищи уже соединили себя узами брака, он жалел о своей горячности, но уже ничего нельзя было изменить - клятвы, скрепленные Силой, были нерушимы. И он малодушно решил забыть об этой "проблеме" до тех пор, пока она сама не решится по воле богов. Как-нибудь. Ведь, в конце концов, есть же в мире магия. На Земле, вроде, она называлась волшебством, объемля в этом понятии все чудесное и прекрасное, что может случиться с человеком безо всякой на то причины, но в самый нужный момент.