А непонятное вблизи Росуме почти наверняка означало смертельную опасность.
Самолет несколько раз ложился на крыло, карта двигалась, Лапин хмурился, а обстановка вокруг не менялась. Все та же дырка от бублика и та же хмарь вокруг.
- Сильный встречный ветер, - произнес летчик спустя некоторое время. - И, такое впечатление, что дует он из дыры. Куда бы не повернул - все время навстречу. Но ведь это антинаучно?
- Чудо противоречит не науке, а нашим представлениям о ней, - спокойно сказал Лапин, - это цитата, правда, не помню, чья*. Ты можешь двигаться вперед? Мощности хватит?
- Ну, вообще-то, двадцатки нет... ** Думаю, прорвемся.
Мотор взвыл еще злее, Птица рванула вперед... и словно лопнул невидимый барьер. Кабину залило ярким солнечным светом, "карта" пропала (Трей от неожиданности потерял концентрацию), а перед глазами возникло Оно. Во всем своем футуристическом великолепии.
Сверкающие поверхности, исполинские размеры, теряющиеся высоко в небе, кажется, выше, чем мог бы подняться самолет. И - приглашающе выброшенные далеко наружу мосты...
- Ё...понский телевизор! - выразился Антон, - чтоб мне всю жизнь на метле летать и на задницу садиться, если это не ВПП!
- А чему ты удивляешься? Если эта штука живет в воздухе, то она обязательно должна иметь что-то в этом роде. Даже если у них там полное самообеспечение, все равно, должна быть предусмотрена возможность принять груз и пассажиров. Ты лучше скажи - для нас она подходит? Ты на нее сядешь?
- Изи, - фыркнул Антон, - Но ты уверен, что нас здесь ждут?
- Нас подпустили. Нам выбросили площадку. Нас не обстреляли. Это аргументы? Или дождемся, когда нам пламенеющим мечом Джедаев помашут, как полосатой палкой.
- Уболтал, - кивнул Антон и весь как-то подобрался.
Сажать тяжелый самолет на хрупкий с виду "язык" площадки было, откровенно, стремно. На лбу выступили бисеринки пота, хотя было скорее прохладно. Антон вцепился руками в штурвал, а глазами в тонкую полоску металла, готовый при малейшем подозрении увести самолет вверх... но вот "высота принятия решения" осталась позади, теперь можно было только садится...
"Отче наш, иже еси и на небеси, помилуй и спаси..."
Самолет коснулся полосы и сделал "козла"... Лязгнули зубы.
- Нервы, - пояснил Антон.
Глядя, как стремительно приближается бетонная стена, Лапин почувствовал, что в груди шевельнулось что-то здорово похожее на страх. Он не любил это чувство, оно - мешало.