— Страх всегда говорит о борьбе. В любом её проявлении.
— С кем же тогда сражаюсь я?
— Смею предположить, что сама с собой. А, может, и с целым миром. Просто ты не ведаешь об этом, как я уже и сказал. Ты в колесе. Может, скажешь, чего же ты хочешь на самом деле?
— Чего я хочу? — переспросила я. Он кивнул и посмотрел на меня уже куда более спокойно. — Я хочу знать, кто я! — закричала я, не выдержав давления. — В чём моё предназначение?! Хочу знать, где найти мотивацию, чтобы двигаться вперёд? Потому что, я совсем не чувствую сил, чтобы двигаться вообще куда-то. Но точно знаю, что хочу.
Усталость навалилась на мои плечи. Захотелось присесть и перевести дух. Но стула поблизости не наблюдалось, и потому, я облокотилась о картотечный шкаф, запачкав лежащие на нём папки кровью.
— Этого хотят почти все люди. Но лишь немногие стремятся настолько сильно, чтобы в итоге получить ответы на свои вопросы. Если ты одна из них, Финч, то тебе предстоит научиться, в плохом видеть хорошее. Страдания, боль и преграды — они для того, чтобы мы стали сильнее. Чтобы мы узнали, кто мы есть, и на что способны. Сама жизнь подталкивает нас к предназначению. Ведь жизнь, — он улыбнулся, впервые с момента нашей встречи, слегка приподняв уголок губы вверх, но то, определённо была улыбка, — колесо. Просто люди привыкли не замечать этого.
Отрешись от убеждений внешнего мира. Загляни внутрь себя. Все ответы, которых ты так жаждешь — они в тебе. Ни в ком больше и нигде больше. Нет такого места на земле или человека способного помочь тебе разобраться с тем, кто ты есть. Только ты сама. Никто не подскажет тебе путь. Даже я. Ты должна пройти его, изранив ноги в кровь или надев на себя удобные ботинки с толстой подошвой. Но сама.
Выходит, тебе придётся заглянуть в свои кошмары. Только проснувшись, не отталкивай их. Не беги от них. Анализируй. Ведь они и есть то, что кричит тебе подсознание.
К моменту как он закончил, я уже почти не дышала. Одышка и холодный пот, проступивший на моей коже, свидетельствовали о скорой потери сознания, чего я вовсе не хотела в доме незнакомого мне чудака. Всеми оставшимися силами, я попыталась осознать услышанное. Успеть поглотить то, что он пытался донести до меня.
Помню, как подумала тогда, превозмогая тошноту, что видимо, дело всё же в бутерброде. Но старик, словно бы и не замечал моего плачевного состояния, и в следующее же мгновение, жёлтая птичка, что сидела на его смуглой ладони, исчезла из моего поля зрения в его огромном кулаке. Гуру сжал её так крепко, что я подпрыгнула словно ужаленная, забыв о слабости. Всё моё естество заполнил писк той пытающейся освободиться птахи, что так неразумно угодила в ловушку к полоумному старцу.