«Сожравшее её? Что за бред? Ну, соберись уже. Никто никого не сожрал. Окно, как окно».
Ну, раз птица не боится, то и мне не должно быть страшно — успокоила я себя и бодро зашагала по заросшей сорняками дорожке.
Помню, как шла тогда и думала, вытирая рукой выступивший на лице пот — Всего несколько минут и станет ясно, выйдет ли из этой авантюры хоть какой-то толк. Всего несколько минут.
Я вытащила из кармана джинс смятую, теперь уже грязную бумажку, сложенную в несколько раз. Ту самую что, вручила мне подруга. Развернула и ещё раз прочла написанное на ней:
«Улица Лесная 26. Чтобы отыскать дом, дойти до конца улицы и свернуть направо, за пихты».
- Вот чёрт! – выругалась я вслух. Скомкала листок и, бросив его куда-то в траву продолжила путь.
Не могу сказать точно, что послужило тому причиной — жара ли то была, страх или несвежий бутерброд, что я съела впопыхах с утра, перед тем как отправится в путь, но чем ближе я подходила к дому, тем тяжелее становилось моё дыхание. Моя одежда, не менее получаса назад не доставлявшая мне какого-либо дискомфорта, теперь сдавливала меня, будто уменьшилась в размерах. Стягивала тело, пытаясь задушить. И потому добравшись до перекошенного крыльца, я попыталась растянуть её, но вместо этого лишь порвала.
«Да что с тобой происходит? Никто тебя не душит! Что за глупые мысли»? — Тяжело вздохнув, я, как смогла, привела себя в порядок, а затем робко постучала в дверь. К моему удивлению она оказалась незапертой и после первого же неуверенного удара кулака, приоткрылась. Плохой знак — подумала я про себя, но внутрь всё равно зашла. Терять то было нечего.
Переступив порог, я ступила во мрак. Так резко отличалась атмосфера дома и его скудный свет, проникающий сквозь маленькое мутное окошко в прихожей, от красок улицы.
— Здесь кто-нибудь есть? — позвала я, медленно заходя внутрь, но ответом мне был странный схлопывающийся звук, словно где-то бурлило что-то вязкое.
Пройдя дальше, я оказалась в пустой, лишённой всяческой мебели комнате. Никаких тебе вешалок для верхней одежды, ни пустых уродских ваз для зонтиков, ни подставок для обуви и тем более шкафов, где люди хранят всякий хлам в надежде, что он когда-нибудь да пригодится для чего-нибудь крайне важного. Вообще ничего. Только подгнивающие стены с отколупывающейся штукатуркой и три запертые двери. Я застыла в нерешительности.