Зона, в черно-белом, как принято говорить, монохромном стиле, которую можно назвать гостиной: камин, над ним плазменный большой телевизор, белый ковер из искусственного меха и черный кожаный диван, между камином и диваном, свое законное место занимал журнальный столик из стекла. Сейчас, на этом столике располагалась бутылка вина, и шахматная доска не с обычными черными и белыми клетками, а с голубыми и белыми, рядом с доской лежали кости и шахматная фигура король, будто ее низвергли в партии. Эрик чуть ли не зубами скрипнул от этого символизма.
Сам хозяин этой комнаты, сидел на диване всей своей статью и осанкой, показывая, что он не просто человек, а человек благородных кровей. Его черные волосы были собраны в небрежный хвост, взгляд черных глаз, устремлен в красную жидкость, что покоилась в бокале. Самая изысканная статуя, чьи губы приподнялись в усмешки, стоило Эрику войти. Надменная улыбка, от которой просто разило равнодушным презрением.
- Думаешь, ты, достоин? – поинтересовался Иджура, поставив фужер на стол, и посмотрев на мужчину.
- Я был для этого рожден. – ответил Эрик, проходя и садясь на другом крае дивана.
- Эдвард, был для этого рожден и достоин, но вот ты... – меланхолично произнес демон. – У тебя есть еще и сестра, да и рожден, не значит достоин.
Мужчина знал, что демон просто хочет его задеть, старался не думать о его словах, но все равно. ... Эрика коробило от его замечания. От того как искусно демон извращает значения слов, медленно вводя иглы сомнения в его душу.
Эдвард, его отец, был не только достойным главой. Нет, он единственный из всего клана смог выбить у демона не то, что двенадцать лет, а целых тридцать лет жизни. Тридцать лет – большой период правления кланом и городом. Таким образом, Эдвард смог дать своим детям и родственникам спокойную жизнь. Он так и не раскрыл секрета, как выбить у демона такой подарок. Более того, стоило кому-то задать этот вопрос, как Эдвард становился мрачнее тучи и качал головой, отвечая: «Никогда, никогда, не спрашивай меня об этом». В скором времени, все перестали спрашивать, а многие и позабыли о том, что смерть Эдварда предопределена, а дата назначена. И все же, он умер слишком неожиданно, не оставив последних распоряжений и не попрощавшись ни с кем.
- Я достоин. – процедил сквозь зубы Эрик, на его лице уже играли жевалки от сдерживаемой злости. – Я старший наследник прямой линии Оберри, это мое право – стать главой.