Олег за эту операцию получил свежий рубец на щеке от вражеского клинка, полугодичное служебное расследование с угрозой увольнения по статье, а, по его завершению - внеочередные погоны, которые ему принесли прямо в больничную палату. Генерал сам и принёс. С тех пор Солдатенков прикипел, что ли, к парню, за сына своего приемного держал. Так и жили.
ЧАСТЬ 4. ГАЗОВЩИК
Волков обернулся к своему напарнику.
- Ну, как она там?
- Ест! - радостно доложил Пётр.
Люся Кошкина приготовила себе ужин, наверное, на четверых. И 7остей явно не ждала. Все - для себя любимой.
- Напроситься, что ли? Я так проголодался, - Петр голодными глазами пожирал то ли бюст девушки, который виднелся в вырезе блузки, то ли жареную курицу с картошкой, салат из огурцов с помидорами и петрушкой, над которыми она склонилась.
- Ага, так проголодался, так, что заночевать негде.
- Да ты, че, Волков?
- Ничего, нечего пялиться. Дай человеку спокойно поесть.
- Да ладно, я- что, я - ничего...
- Ты слушай лучше, ей звонит наш клиент, похоже.
Кошкиной звонил Зампольский. Волкову доложили, что он в момент разговора находился в баре с изрядно накидался. Теперь, вероятно, желал " продолжения банкета".
Волков с жалостью смотрел, как Кошкина вся подобралась, засмущалась от всех тех пошлостей, которыми поливал её из телефонной трубки ухажер. Да, Кошкина, никогда тебе не везло с мужиками, это факт. Что ж ты плывешь- то вся от пустых слов, неужели не видишь, что не любит он тебя.
Но, глядя на Кошкину, было видно, что она ничего такого не видела. Она была ослеплена собственными чувствами. Как там в песне поется:" Я его слепила из того, что было, а потом, что было, то и полюбила". Да уж.
Тем временем, Зампольский уже назначал девушке свидание и рвался, гад, приехать прямо сейчас. Конечно, это было бы здорово, если бы не известные обстоятельства, заключавшиеся в том, что речь шла не о какой- то бабе с Тверской, а о поэтическим создании в виде Кошкиной Люси.
Волков приник к монитору, слушая переговоры. Для себя он решил - если Люся согласится, он медлить не станет. Не сможет он пережить этого позора. Пусть его даже уволят, наконец, за срыв операции, но он не позволит расследовать дело Зампольского такой ценой.
А Люся уже колебалась. Зампольский пошел ва-банк и, нащупав в ней неуверенность, стал более настойчив, открыто сомневаясь в её чувствах. Девушка постепенно сдавалась, переходя в оборону. Было видно - долго она так не протянет.