Демоны! Неужели одумался?
– Хрен бы с ней, с этой вашей неуемной тягой нервировать взрослые особи… но позвольте узнать, что вот это такое?
И господин Максимус Медный ткнул в кусок ткани, который весь разговор я старательно мяла в руках. Я прикусила нижнюю губу, постояла, подумала и… не придумала ничего лучшего, чем сказать правду.
– Это плащ–невидимка.
– Плащ–невидимка… – повторил декан с вселенской обреченностью во взгляде и вздохнул.
Не знаю, что он там решил относительно моих умственных способностей и психологического возраста, но вслух сказал следующее:
– Идите, адептка. Разговор окончен.
Повторять дважды ему не пришлось.
***
Выскочив из кабинета и торопливо прикрыв за собой дверь, я прижалась спиной к стеночке и крадучись поспешила прочь. Просто кабинет у декана ядожалов был примечательным.
Поговаривали, что ранее этот самый, который кабинет, был в Синем секторе, аккурат рядом с кабинетом моего дорогого братца, но господину Медному не нравились бесконечные вопли сотрудников «Господин ректор, там у нас это!» и нервировало слезное «Ну господин ректор, ну пожа-алуйста».
Декан ядожалов вытерпел неделю соседства с ректорским адом, взял из трюмо бутылку коньяка и пошел подговаривать господина Клебо. Мужчины быстро сделали нужные расчеты, и через пару дней кабинет Максимуса Медного переехал в тренировочный ангар ядожалов.
Вдыхая влажный воздух, наполненный экзотическими запахами незнакомых цветов, я шустрой белочкой спустилась по металлическим ступенькам вниз, закинула ногу, чтобы неуклюже перевалиться между загородками. И все это под пристальным взглядом Анчара.
Ядожал сидел на попе в противоположной части помещения, с видом подозрительной служебной овчарки, которую поставили на охрану личных вещей любимого хозяина. Каждый выдох завра сопровождался глухим рычанием, от которого волоски на моих руках вставали дыбом, а ноги будто сами собой ускоряли шаг.
Решив, что на сегодня мой лимит сердитых мужиков исчерпан, я выбралась в проход и закрутила головой, выискивая взглядом напарника. Северянин обнаружился на широкой балке под самой крышей. Эрик сидел, свесив ноги вниз, и безмятежно хрустел яблоком.
Нет, я, конечно, не столь наивна, чтобы думать будто нагловатый Эрик Хезенхау бросится на мою защиту, грудью закроет от взбесившегося Анчара, но от декана мог бы и прикрыть.