- Это обычное дело для страшных женщин. Именно с ними геи и водятся. Вроде как страшные подружки, никакой конкуренции, - зло бросила Райли, нахмурившись.
- Это прозвучало не толерантно и некультурно. Но, по сути, верно, - подытожил мужчина, устало массируя переносицу.
ГЛАВА 4
Кайлу Клеменс всегда - довольно продолжительное время - считали тихой, безобидной сумасшедшей. Идеальным объектом для смешков за спиной и глупых шуточек. Но до жестокостей дело не доходило, так как смеяться над больными и убогими грешно. Если ты, конечно, не полностью отмороженный гопник или преступник, который давно перешагнул тонкую границу между добром и злом.
Длинные каштановые волосы свисали вдоль округлого лица, всегда чистые, но никогда завитые или с заколками. Старушечья ханжеская одежда, серые и белые цвета. Взгляд, постоянно скользящий вне собеседника, утыкающийся в пол. Растерянная улыбка потерявшейся маленькой девочки.
В доме престарелых её встретили радостными улыбками и дружескими кивками. Она принесла пончики и печенье и очень мило поздоровалась с каждым и каждой. Затем направилась в комнату своей бабушки, которая заменила ей отца и мать одновременно.
- Привет, - произнесла она и уселась на хлипкий деревянный стульчик, глядя на полную пожилую женщину с выкрашенными в фиолетовый цвет волосами. Та спокойно вязала и едва удостоила её презрительным взглядом.
- Думаешь, сможешь обмануть меня своим скромным видом, да? Полагаешь, что у меня болезнь Альцгеймера или я сошла с ума? Или потеряла память? - выплёвывала старуха, кривясь, демонстрируя голые дёсны и отвратительную чёрную дыру рта. Зубы находились в стакане с водой на столе возле полки со старыми книгами, от которых воняло пылью и нафталином. - Не строй из себя святошу, милочка, я прекрасно знаю, на что ты способна. И помню, что ты творила. Считаешь, если будешь вести себя как ханжа, то сможешь перечеркнуть прошлое? Свой разврат? Точнее, ваш разврат. Я отлично помню тот день, когда увидела твою коллекцию фото и видео. Ты ненавидишь себя? Лично я тебя презираю. Если бы мы жили в средние века, то тебя бы упекли в монастырь. Или сожгли бы на костре.
Женщина стремительно побледнела.
- Давай оставим прошлое в прошлом, бабуля, - смиренно опустив глаза, попросила она. - Я веду себя хорошо, честно! - она положила ладони на колени и посмотрела ей в глаза, а затем быстро отвела их. - Я принесла тебе кое-что, - со счастливой улыбкой, совершенно детской и наивной, она открыла потёртую коричневую сумку и вытащила оттуда изящную куклу в коричневом парике.