Фесска нервно поставила стакан на стойку, закинула полотенце на плечо и нырнула в подсобное помещение, а там уже отпустила свои эмоции на волю и напряжённо заметалась по малюсенькой комнатушке, покусывая ногти и судорожно соображая, что же делать.
«Ехать! Однозначно ехать! – думала девушка, сметая краешком юбки расставленные на полу пустые глиняные кувшинчики из-под напитков. – Когда ещё в нашу глушь снова маг какой-нибудь пожаловать изволит?! Да никогда! Можно так всю жизнь прождать и не дождаться! А этот – молодой и красивый!.. Но как же дядя и тётя?! Имею ли право так их бросать?!.. Но я же всегда говорила, что когда-нибудь обязательно отсюда уеду, и они вроде не особо против были. Уже сколько лет на шее у них сижу! Кенди и Лара только рады будут – в спальне для их нарядов больше места станет. А кузен меня всегда недолюбливал…»
Схватив первый попавшийся листок бумаги, Фесска накарябала короткую записку кусочком уголька:
«Дядя, Тётя! Спасибо за всё! Не теряйте. Уезжаю учиться магии. Сбудется, наконец, моя мечта! Обещаю писать вам. А как стану чародейкой, навещу. Целую и обнимаю вас, а также Кенди, Лару и Киара. Буду скучать!»
Быстро свернув записку, Фесса вернулась в обеденный зал. К счастью, посетитель ещё не успел завершить трапезу. Положив письмо на видное место, девушка прижала его стаканом, и, стараясь не смотреть на молодого мага, вышла во двор, где стояла его повозка. Возможно, правильнее всего было попросить чародея взять её в ученицы, но Фесска не сомневалась – он ей откажет. Маги абы кого в ученики не берут… Главное — уехать, а уж потом она его как-нибудь уговорит…
Решение в голову отчаянной Фесске пришло сразу, и времени на размышление у неё не было. Оглядевшись по сторонам, девушка убедилась, что её никто не видит, тихонько отодвинула полог повозки и запрыгнула внутрь. И тут же обомлела от открывшейся ей картины. Внутри повозка оказалась значительно больше, чем снаружи. Это была целая комната, заполненная мебелью. У одной из длинных стен стояла небольшая кровать и комод, у другой стеллажи с книгами и какими-то загадочными предметами, прямо напротив входа – стол, заваленный исписанными бумагами и рядом с ним кресло.
Недолго думая, стараясь унять бешено колотящееся от страха и восхищения сердце, Фесска юркнула под кровать, замерла и затаила дыхание.