— Ты? Мне? — фыркнул кот. — Это я тебе не причиню. Ну или причиню, но ладно уж, постараюсь этого не делать. Вон ты какая болезная.
— Чего-о-о? Да я тебе…
Уже было замахнулась, но охнула и села на лавку. Да уж, прав кот. Болезная — не то слово.
Он усмехнулся в усы и снова стал вылизываться, поглядывая на меня. А я бросала взгляды на него. Красивый кот. Был. Ну и если подлечить и откормить, снова будет. Угольно-черный, только усы белые. Шерсть на здоровых местах лоснилась, лапы широкие, хвост трубой. Статный фамильяр, мне бы такого.
— А твоя животина где?
Он что, еще и мысли читает, тварь демонская?
— Крыс у меня был. Не выжил.
— А что так?
— Да сбежал в город без спроса, там его дворовый кот поймал и сожрал.
— Мда, мало того, что болезная, так еще и непутевая, — покачал головой Азазель, — фамильяра не уберегла.
Стало обидно. Да что он знает обо мне и Гуаме?
— А ты свою ведьму не уберег! Тоже мне, фамильяр называется. Небось свою демонскую шкуру спасал, пока твоя Устина на костре корчилась.
— Замолчи, жалкая ведьмачка. Ты не чета моей Устине. Мы с ней огонь, воду и медные трубы прошли. Я за ней на костер пошел. Но она мне приказала уйти. Сама знаешь, прямого приказа я ослушаться не могу.
Да, я в курсе. Жаль, что в свое время решила не ограничивать свободу Гуама, думала, что так будет лучше. Кто же знал…
— Ладно, давай заканчивать панибратские разговоры. Можешь переночевать, а утром уходи. Не донесу я на тебя, так уж и быть.
— Пф-ф, конечно, не донесешь. Кто ж послушает говорящего кота? Скорее его самого на костер отправят, — не удержалась и съязвила. А что, только ему можно меня задевать?
— Вот еще. Я анонимный донос напишу.
— Напишешь? Ты?
— Да, я. Грамоте обучен, писать умею.
— Вот только лапа у тебя сломана.
— А у меня еще три есть!
— Ну-ну, давай, я погляжу, как ты задними лапами донос писать будешь. Да и не верят у нас анонимным писулькам. Потому что доносчиков вместе с тем, на кого они жалуются, проверяют на колдовство и ведьмовство. И также на вранье. А про методы допроса, думаю, рассказывать не надо. У инквизиторов каждый окажется виноватым, даже если в жизни ничего плохого не сделал.
Кот зло сощурился, но промолчал. Только свернулся клубочком и сделал вид, что спит. Ну-ну, понаблюдай, я не против. А сама, пожалуй, посплю.
Улеглась на топчан, служивший кроватью, вытянулась во весь рост. Хорошо. Осталась бы тут, да место теперь уже ненадежное. Раз уж эту Устину нашли, то и меня найдут. С этой мыслью и уснула.