Три месяца спустя
Языки пламени взметнулись и опали, погаснув. После яркого света темнота казалась непроницаемой, но ноги отлично помнили путь, и за кулисами я оказалась за мгновение до того, как тишина взорвалась грохотом аплодисментов. Обессилено упала в потертое кресло в углу и с благодарностью приняла из рук молоденькой прислужницы Молли кружку. Теплый травяной отвар смягчил пересохшее горло, и я выпила его жадными глотками.
– Устала? – сочувствующе спросила Молли.
Я кивнула, хоть и знала, что последует за этим. Но толку скрывать собственную слабость? Все равно ведь не держусь на ногах после представления, и об этом известно всем в театре, от актерок до мыши, шуршащей в углу.
– А ведь могла бы жить в роскоши, – доверительно зашептала Молли. – Спать до полудня на пуховой перине, а сюда приходить, чтобы в ложе покрасоваться. Подумай хорошенько. Ты вон совсем бледная стала и исхудала – думаешь, я не замечаю? Это счастье, что такой человек обратил на тебя свое внимание! Да любая бы босиком побежала, позови он!
Я стянула черную бархатную полумаску, откинула голову и закрыла глаза. Этот разговор Молли затевала с завидным постоянством, не скрывая, что за мое согласие важный человек, торговец шелковыми коврами, посулил ей немалое вознаграждение.
– Станешь жить, как знатная леди, – продолжала она соблазнять свистящим шепотом – боялась, что кто-нибудь услышит и донесет владельцу театра.
За подобные речи тот и на улицу выгнать мог, ведь каждое мое выступление собирало полный зал. Мне удалось придумать нечто новое, неизбитое, а до свежих впечатлений горожане были жадны, словно неизбалованные дети. Конечно, рано или поздно у меня появятся подражательницы, но к тому времени я намеревалась уже достичь своей цели и покинуть театр.
Интересно, что сказала бы малютка Молли, знай она, что я и была знатной леди в той, прошлой жизни, до побега в Либертину? И спала на пуховой перине, вот только валяться в кровати до полудня мне никто не позволял. И носила платья из тончайшей шерсти, из мягкого бархата и даже из яркого восточного шелка, за который в моем родном краю платили золотом едва ли не по весу. И жениха отец подыскал мне знатного и богатого, вот только спросить моего согласия не удосужился. Но покинула родной дом я вовсе не из-за грядущего брака.