— Десять антрацитовых драконов мне в задницу! — ругнулся Самфир, пробегая глазами по документам Кармиллин. — Балгор! Срочно! Мы поймали не того человека!
Карми не успела отпраздновать победу и подумать о том, как она здорово проведёт время в сторожке, пока эти двое занимаются настоящей проблемой, но не тут-то было.
— Балгор, хватай эту… и понеслись.
— У меня имя есть!
— Леди Кармиллин Водрано, вы подозреваетесь в пособничестве контрабандистам!
ГЛАВА 2
Карми была готова скрипеть зубами от ярости. Ну где это видано, что с аристократкой так обращаются?! Впрочем, в этот раз всё было гораздо лучше. Её снова связали, но на этот раз аккуратно и почти безболезненно, запихнули на спину лошади. Надо же, путешествие почти с комфортом. Позади девушки сел Балгор, который и направлял лошадь. Впереди уже мчался Самфир.
Исследовательница наклонилась вбок, прижимаясь к лошадиной шее.
“Будь проклят тот, кто придумал, что везти девушку перед собой на лошади — это романтично и удобно! А ведь потом все подхватили. Чувствую себя мешком с картошкой. Причём гнилой!” — обиженно думала Карми, пытаясь удержаться в седле. Перед глазами мелькали заснеженные ветки. В любой другой ситуации она бы обязательно отметила красоту местных пейзажей, но страх свалиться в снег или получить хлёсткий удар в лицо не давал ей расслабиться ни на секунду.
— Прорыв в двадцатом секторе! — крикнул Самфир, чуть придержав свою лошадь.
— Да, ваше сиятельство! — рявкнул Балгор, ударяя пятками по бокам лошади.
Та прибавила скорости, Кармиллин испуганно пискнула.
— Не бойся, браконьерка, не уроню. Нельзя такую красоту ронять, — немного смущаясь, добавил парнишка уже тише и посмотрел на начальника.
Самфир его, конечно, не услышал. Он скакал метров на двадцать впереди, а ветер хорошо свистел в ушах на такой скорости. Карми пропустила комплимент мимо ушей. Она всё ещё чувствовала себя мешком гнилой картошки, пусть и очаровательным.
“Хорошо, что позавтракала легко. А не то бы всё попросилось назад”, — обречённо думала она, смиряясь со своей судьбой.
Главный егерь Сильманских гор потому и был главным, что посвящал всего себя работе. Император отзывался о нём чуть ли не как о воплощении божества порядочности на земле. Порядочности и упёртости, если быть точнее. Вот и приходилось терпеть, всё равно не услышит. А даже если услышит, не захочет ничего менять. Такие, как Самфир, всегда считают себя правыми. И даже получив доказательства того, что они радостно сели в лужу, будут настаивать на собственной правоте.