И все же каким образом королю удалось вскрыть сейф? Даже Ирен не знала кода.
«Кто-то выдал», — равнодушно ответила она сама себе. Одним предателем больше, одним меньше… Тот же Эдисон часто у них обедал. Еще бы, ведь отец охотно помогал Тайному сыску, иногда не только материально.
— Ну вот, наконец-то!
Судя по приглушенному возгласу, король нашел то, что искал.
— Теперь больше никто не заикнется о праве первородства! Кончено, через столько веков наконец-то кончено! Я сделал то, на что не решались мои мягкотелые предки. Лишь бы только Гейл не догадался! Он может заподозрить, он хитер! — пробормотал Хантер и опустился на диван, будто специально, чтобы Ирен слышала каждое слово. — Заодно нужно куда-то деть Миштона, бросить ему сахарную кость.
— Скажем, — Хантер ненадолго задумался, — награжу его орденом и заберу в столицу. А что, заслужил, раскрыл ведьмачий заговор. Сначала проклятые колдуны извели Джованну, теперь взялись за меня — логично.
Он строил планы по сокрытию преступления с таким цинизмом, что Ирен даже засомневалась, человек ли перед ней. Но будь Хантер Авелон хоть самим Темным, она найдет его и убьет!
В дверь постучались.
Король напрягся, быстро спрятал футляр и поднялся с дивана.
— Ваше величество, нам пора! — с тревогой напомнил по ту сторону двери капитан.
— Спалите здесь все дотла, — лениво приказал Хантер. — Не желаю, чтобы кто-нибудь из них воскрес.
Стукнула дверь. Словно натянутая в сердце струна оборвалась. Но оплакивать мертвых и предаваться грусти было некогда: обострившийся нюх уловил запах дыма.
Ирен осторожно выбралась из-под дивана и, бросив прощальный, полный беспробудной тоски взгляд на отца, метнулась к сейфу. Забрав первые попавшиеся ассигнации и пару слитков, она засунула их за корсаж и распахнула окно.
Помоги ей Великая мать!
Кому суждено жить, тот не утонет. В любом случае гвардейцем короля Ирен живой не дастся. Лучше сломать шею о камни, чем стать очередной забавой.
***
— Уберите зеркала! — устало приказал Гейл Авелон, герцог Ричток, и повернулся спиной к слуге, пока тот спешно выполнял его приказ.
Ощутив на себе мимолетный недоуменный, смешанный с благоговейным страхом взгляд, он горько усмехнулся. Сложно сказать, чего больше опасались люди: его самого, его должности или его титула. Может, всего и сразу. Гейла же тяготил титул принца крови, настолько, что он предпринял все меры, чтобы о нем не вспоминали. Или вспоминали как можно реже.