После плавания в своей любимой жемчужной воде и восстанавливающего парения в «капсуле отдыха» хотелось только одного – отключиться на чистых, нежно пахнущих полевыми цветами простынях, но я, гонимая чувством долга, пошла в комнату нашего гостя проверить, всё ли у него хорошо.
А он очнулся, будто почувствовал, что я зашла, и теперь смотрел на меня чистым взглядом ребёнка, радующегося чудесам мира.
И я выдохнула широко открытым ртом, спрятавшись за ладонями. Если радуется, кажется, всё получилось.
— Что, дочка, нехорошо тебе? – ласковый и уже не хриплый голос оторвал меня от недовольства своеволием и молчанием Всёли и собственной недогадливостью.
Я подняла глаза на старика и улыбнулась в ответ на его улыбку. Слабой, грустной, но всё же улыбкой, а не горькой гримасой, которую всё труднее было отодрать от моего лица.
— Всё нормально, отче, – и я улыбнулась шире – слово "отче" уже не царапало неуместностью. – Как чувствуешь себя?
Он улыбнулся чуть шире и прикрыл глаза, вздохнул счастливо:
— Чудесно, дочка. Ты волшебница!
Я горько рассмеялась.
— Куда мне? Это Вселенная, отец. Ты ей нужен.
— Да, я знаю. Я долго ждал с ней встречи. Значит, это она лечила меня.
— Да, она. Моими руками.
Он чуть посерьёзнел.
— То есть я не смогу увидеть её?
Я пожала усталыми плечами и улыбнулась.
— Ну мне она так ни разу и не показалась.
{— Ольга!} – строгий голос Всёли заполнил моё сознание.
— Ой, только не кричи, пожалуйста! – я даже сморщилась от таких громких звуков в голове.
— Дочка, ты разговариваешь с ней?! – старик приподнялся на локте и взял меня за руку. Я мимо воли отметила, что ладонь у него уже не горячая, а просто теплая и сухая – хорошо. Его карие радужки стали почти чёрными, а белки того коричневатого цвета, что бывает у очень смуглых людей, стали хорошо видны из-за широко распахнутых век.
— Да частенько, – доверительно похлопала его по морщинистой ладони. – Она обычно тихая, а сейчас что-то раскричалась.
На глазах старика выступили слёзы.
— Сердце! Я встретил тебя!
Я ещё разок легонько хлопнула его по руке и потянулась проверить, нет ли у него жара.
— Нет, нет, не думай дурного, – сказал он. – Просто я рад встретить тебя, человека, через которого говорит Мироздание.
— Да нет, отче, она больше через меня делает. Так-то я ни с кем не общаюсь. Спряталась здесь, на станции, людей вот подлечиваю... Кто это с тобой сделал?