Лучше сказать всё сразу, чтобы маме не пришлось делать вид, что мы все трое станем семьёй.
— Значит, ты не рада за меня?
— А ты как думаешь? Прости, но нет. Меньше всего я желала бы видеть рядом с тобой Тима. Да, он никогда не был полностью моим, но я любила его. По-настоящему. А он сказал, что завёл отношения от скуки. Думаешь, приятно такое слышать в двадцать один год? Да хоть бы и в тридцать! Больше не говори о нём со мной, хорошо?
Мама кивнула, явно обиженная моей тирадой, но зато остаток пути мы проделали молча. Из динамиков доносилась лёгкая музыка, Пуська, а по паспорту Пусий Второй Астанеку, вёл себя смирно и интеллигентно, даже когда ему сделали укол.
Только возмущённо мяукнул у меня на руках да прикусил указательный палец. Не всерьёз, а так, как бы предупреждая. «В следующий раз такого не потерплю».
— Почему ты такая злая? — спросила мама уже на обратном пути. — Вечно недовольная своей жизнью. Надо радоваться за близких.
— На дорогу смотри, — напомнила я, но мама не унималась:
— Зависть — плохое чувство.
— Ревность тоже. Хорошо, я плохая, а ты хорошая, так лучше? — фыркнула я, скрестив руки на груди и смотря в боковое окно.
И угораздило меня согласиться на эту чёртову поездку! Увидев мой новый цвет волос, мама сразу сопоставила это изменение с моим желанием понравиться Тиму. Нет, это так не работало.
Тиму я не нужна, стань я хоть Анжелиной Джоли! Но мне хотелось что-то поменять, а причёска или новый цвет волос — самый краткий путь. Хорошо, что мама не знает, что я записалась на покрытие ногтей гель-лаком. Кроваво-красным, как моя злость.
— У тебя остались чувства к Тимофею? — удивилась мама так, будто это было бы совсем невероятным событием. Как прилёт инопланетян.
— Не знаю, — ответила я, как можно искренне. А зря, надо было солгать и мило улыбаться им обоим. Нет, так я совсем бы сошла с ума. — Но он тебя не любит, сам когда-то мне говорил, что неспособен на глубокое чувство.
— Так это он тебе говорил, дурочка.
Улыбка у мамы стала такой невесомо-весенней и мечтательной, словно Баринов, про которого мы говорили, сейчас сядет к ней на переднее сиденье с букетом роз.
— Мужчины всегда говорят так тем, кого не любят. А другим они посвящают стихи, уверяют в том, что им хорошо просто смотреть на женщину, которая осчастливила их своим выбором.