Я слушала его издёвки, прокручивала в голове планы мести, конечно, неосуществимые, но душу они согревали. А она за все последние годы превратилась в хрустальную льдинку.
Слёзы красивой женщины вызывают у мужчин желание утешить и оказать покровительство, слёзы дурнушки — омерзение. Мол, разве она не понимает, что и так непривлекательна, зачем ещё ревёт?!
Я разучилась плакать даже в одиночестве.
— Но этого недостаточно, чтобы жениться на женщине гораздо старше, — прошипела я, наклонившись к нему через столик и особенно выделив слово «недостаточно».
— Не твоё это дела, Ева! — хмыкнул он, но не отодвинулся, напротив, перехватил рукой моё запястье, причинив лёгкую боль.
Тим умел делать больно, чтобы жертва оцепенела, но не захотела вырваться.
— Я позвал тебя сюда, чтобы сказать: твоё появление на моём горизонте ничего не меняет. И если ты не станешь слишком часто попадаться мне на глаза, быть может, я и окажу тебе как-нибудь тёплый приём.
В его глазах зажёгся огонёк, который я слишком хорошо знала. Желание поставить на вещи клеймо с оттиском «была подо мной», вот тогда можно и оттолкнуть её, женщину-вещь, в сторону, чтобы не мельтешила под ногами.
— Обойдёшься!
Я выдернула запястья из его цепких длинных холёных пальцев, электрический разряд кольнул в грудь, отчего та начала ныть, как у ревматика перед бурей.
— Я не позволю тебе, дорогой, облапошить мою мать. Потому что, знаешь ли, её деньги — это немного и мои.
Я специально говорила о деньгах, этот язык Тим понимал лучше прочих.
— Пожалуй, провожу тебя, — внезапно предложил он. — До двери. Не люблю, когда женщина убегает, не получив на то моего разрешения.
Намёк понят, речь шла о нашей последней любовной встрече, когда я сбежала, не дождавшись обещанного какао. Вот сегодня я его выпила, правда, сварил его не Тим, но что нас теперь связывает? Только моя мать. К сожалению.
Я не возражала, чтобы пройти несколько метров рядом с ним. Можно закрыть глаза и притвориться, что прошлое воскресло, или что мы расстались друзьями.
Нет, дружить с Тимом я не хотела, только поскорее выдворить его из своей жизни и забыть. Стать снова серой, ни к чему не чувствующей тепла женщиной.
Мы вышли в апрельскую оттепель, солнце на миг ослепило глаза, я зажмурилась и отвернулась, чтобы тут же почувствовать осторожное касание его пальцев к своим губам. Миг, — и всё кончено.