Только нога вдруг подвернулась, и девушка неловко упала, услышав над собой пронзительный свист — в дерево напротив ударил, расщепляя кору, арбалетный болт, разбрасывая искры от чужого заклятья. Горло стиснуло от резко нахлынувшего ужаса, хотя в голове царила пустота. Действуя совершенно механически, она поползла вперед зигзагами, стараясь все время менять положение тела. Из горла не вырвалось ни крика, ни стона — да только не от излишней храбрости. Ей и дышать-то страшно было.
Тихий шелест травы. Шорох вдалеке. Шепот деревьев. Пальцы обожгло от пришедшегося совсем рядом очередного удара, разум словно помутился. Уже потом, много позже, ей объяснили, что тогда произошло, но в этот момент собственное тело действовало отлично от оцепеневшего мозга. Резко перекатиться в сторону, буквально выворачиваясь из нижних юбок. Ладони зудят, дрожат – дрожит все тело в каком-то диком, почти животном экстазе – если можно так назвать состояние, когда испытываешь безумное счастье и столь же всеобъемлющий страх. В голове помутилось – в какой-то миг показалось, что она отчетливо слышит чей-то голос – резкий, властный, он приказывает ей, что делать, а она – повинуется. Тело двигается само и дальше – легко выдергивает острую шпильку из волос, с силой швыряя ее назад – там доносится чей-то крик.
«Беги к колоннам. К дому – с черного хода».
Она бы и хотела спросить, но сил не повиноваться – просто нет. Душа дрожит от ужаса, подгибаются колени, течет кровь со ссаженного локтя, но все, что она может себе позволить – коротко оглянуться, ощущая там пустоту – и тьму, выплеснувшуюся из оборвавшейся жизни. Горло хрипит, в попытке вырвать крик – но дом впереди словно вымер – ни суетящихся слуг, ни карет у входа, только ослепляющее безмолвие.
«Пригнись, ж-шиво!»
На нее почти шипят. Распущенные волосы захлестывают ветки, и она опаздывает лишь на пару секунд – чтобы тут же ощутить на себе, что такое боевая магия этого мира.
Плечо обжигает болью, и на платье проступает кровь. Больно, но не больнее смерти – эта мысль бьется в голове, когда она рвется вперед, почти ползком двигаясь к заветной тени, к бывшим надежными когда-то стенам. Это не с ней. Это не по-настоящему. Это просто страшный сон.
И почему-то перед глазами вместо крови, заливающей траву под ногами, стоят чужие – мерцающие лунным серебром и цветами фиалок – глаза. Где она видела их? Когда? Дыхание сбивается, но… последний рывок, Ари. Давай. Аррон дома, он ведь никуда не собирался. Из горла вырывается то ли вой, то ли всхлип. То ощущение, что будоражило душу, давай силы бежать вперед, исчезло вместе со странным голосом – привидится же от боли!