– Ей не понравился результат фокуса, – скорчила гримасу Лиссандра. – Перстень должен был переместиться в карман дамы, вот только его там не оказалось. Зато совершенно непонятным образом перстень нашелся у Бейлана, который находился рядом.
– Подожди, Айрерио что, обвинили в воровстве? Или решили, что это Бейлан украл?! – я мгновенно порадовалась, что провела то время в спячке.
Страшно подумать, что творилось в цирке, если директору действительно предъявили обвинение.
– Нет, Бейлан встал на одно колено и сам протянул перстень этой даме. Наплел с три короба, мол, так восхитился ее красотой, что не мог молчать, – передразнила его Лиссандра. – Вроде они и после выступления ходили в трактир, Бейлан опоил ее вином и добился таки, чтобы она согласилась считать «похищение перстня» забавным приключением.
Я попыталась представить директора, признающегося кому-то в любви, более того, тратящего на кого-то свои кровно заработанные деньги, но потерпела сокрушительное поражение. Все-таки хорошо, что я этого не увидела, иначе перестала бы верить в какую-либо стабильность в мире!
– Спасибо за помощь, – вычесав Рича, Лиссандра благодарно улыбнулась мне. – Дальше я сама.
Оставив дрессировщицу кормить льва, я вернулась обратно на арену. И тут же наткнулась на директора.
– Кая! Где тебя демоны носят? Агнесса уже пятую фигуру отрабатывает. На трапецию, быстро! – Бейлан рыкнул так, что всем остальным львам впору было удавиться от зависти.
– Бегу, – подавив смешок, я белкой взлетела по лестнице наверх.
Отсюда цирк выглядел совершенно по-другому. Я не видела лиц, только разноцветные фигуры. Рядом вспыхнули магические огни, создавая впечатление, будто я нахожусь посреди звездного неба.
Руки сами собой потянулись к перекладине. Наверное, больше всего на свете я обожала полет. Только в такие моменты, порхая в воздухе, чувствовала себя совершенно свободной, умиротворенной, счастливой. Здесь я была собой, и никто не боялся меня. Мной любовались, и восхищенные взгляды окутывали тело теплой волной. Мне громко хлопали, и в крови словно разбегались тысячи пузырьков.
Мы выступали в самых разных цирках, нередко и под открытым небом или разбивая собственный шатер, но этот момент всегда был одинаковым. Играла музыка, громко хлопали зрители, и мир преображался, обретая краски.