– Конечно, ты у нас не пропадешь, такие просто так не дохнут! Если надо, и предашь, и отравишь, и в спину ударишь, только бы свою шкурку в тепло пристроить! – продолжала разоряться напарница. – Тебе же все на серебряном блюдце преподносят, единственная наша надежда и отрада!
Из груди вырвалось сердитое шипение. Если бы я могла, то плюнула бы в Агнессу ядом. Слишком сильно задели незаслуженные оскорбления, в очередной раз сыпанув солью по и так не заживающей в груди ране.
Я знала, что Агнесса жила в цирке с пяти лет. Родители сами продали ее Бейлану, прокормить четвертого ребенка они оказались не в состоянии. Девушке нравилось строить из себя жертву, хотя привели ее в чистой, почти новой одежде, а полученные деньги не взяли, а попросили потратить на дочь. Став старше, Агнесса и вовсе сочинила, будто ее отцом был настоящий граф, и мать просто вынуждена была пойти на такой шаг, чтобы уберечь дочь от гнева ревнивой графини. О своем «высоком» происхождении Агнесса припоминала при каждом удобном случае, причем история неизменно обрастала новыми и новыми подробностями.
Мои родители же были самыми обычными горожанами. И они никогда бы не отдали меня. Их и не спрашивали. Мертвые не умеют возмущаться и высказывать свое недовольство. Тогда меня спасло только чудо.
Да и то, до сих пор я не была уверена, стоило ли так отчаянно цепляться за жизнь, чтобы теперь изображать диковинную зверушку для любопытных зрителей.
– Не зря ты таким чудовищем родилась. Тварь, она и есть тварь. Тебя с рождения боги отметили, чтобы все вокруг знали, с кем имеют дело, – раскрасневшись, Агнесса явно с трудом удерживалась от того, чтобы вцепиться мне в волосы.
Наверное, надо было ответить ей. Потребовать извиниться. Да самой залепить пощечину, заставляя подавиться несуразными обвинениями. Вместо этого я отвернулась в другую сторону и накрылась одеялом с головой.
Если Агнессе хочется позориться, то я участвовать в этом фарсе не собиралась.
Как и следовало ожидать, оскорблять мою спину девушке довольно скоро надоело. Фыркнув, она развернулась на каблуках и вышла из комнаты, для разнообразия не хлопнув, а тихо закрыв дверь.
– Чх-чх? – гремз встревожено обнюхал мое лицо, лизнул соленую щеку и недовольно зафыркал.
– Не переживай, маленький, все будет хорошо, – я вытерла глаза и погладила Чуха по мягкой шерстке. – Пусть эта гадкая Агнесса говорит, что пожелает, нам все равно.