Ну а что касается Изкиного куратора… Мне с ним хорошо, весело. И это главное.
«Да и вообще, если б не Сашка, неизвестно, когда ещё мне бы представилась возможность побывать на Гоа», — мелькнула меркантильная мысль, от которой сердце в груди радостно забилось.
На улице холодрыга, и, пока мои друзья будут шлёпать по лужам и дышать сырым воздухом, я буду нежиться под жарким солнышком, а вечерами поедать лобстеров. Именно таким я представляла свой грядущий отпуск.
— Удивляюсь, как тебя предки отпустили. — Иза всё-таки вспомнила об обязанностях подруги, вместе мы покатили чемодан к лестнице, чтобы потом общими усилиями стащить его вниз.
— Это всё папа. Мама и бабушка ни в какую не хотели давать мне вольную — я ведь после той злосчастной поездки в Москву вроде как попала под домашний арест на пожизненно. Но папа от Саши в восторге, вот и настоял, чтобы меня хоть на праздники отпустили.
Тишину субботнего утра нарушил громкий сигнал машины.
— Уже приехал! — радостно взвизгнула я и рванула вниз, оставив чемодан на попечении Изы.
Мама — невысокая стройная блондинка, в которую я и пошла внешностью, разве что причёски у нас разные: у меня волосы длинные и слегка вьющиеся, у родительницы прямые и короткие — опередила меня всего на долю секунды. Распахнула входную дверь и, как была — в лёгком домашнем платье, вышла на улицу встречать не слишком дорогого гостя. Если отец считал Сашу перспективным коллегой и завидным женихом, то мама с бабушкой почему-то относились к нему с прохладцей.
Впрочем, окажись на месте Беркутова любой другой ухажёр, результат был бы тот же. В последнее время родственницы по отношению ко мне были гиперзаботливыми, а я из-за постоянного надзора гиперраздражительной.
Следом за матерью на крыльцо высыпали остальные домочадцы: хмурящаяся бабушка, как всегда, элегантная, с идеально уложенными волосами и сдержанным макияжем. Отец, улыбающийся во все тридцать два зуба, и младший брат Яцинт.
— А ну марш в дом! — прикрикнула я на первоклашку. Чмокнув Яци на прощание, легонько шлёпнула его по мягкому месту, желая придать ускорения, и получила в ответ возмущённое «Эй!».
Не хватало ещё, чтобы простудился.
Вскоре подоспела и Изольда, при виде своего куратора впадавшая в псевдокому. Подруга замерла на ступеньках, покрытых чавкающей жижей, в которую превратился вчерашний пушистый снег, и едва не раскрыла от благоговения рот. Нисколько не стесняясь, принялась пялиться на моего бойфренда.