Лиля строго поджала губки, стараясь скопировать маму, и строго ответила:
– В карты на деньги играть плохо. Я же сказала, на деньги – не буду!
И уже нормально:
– Алёнка, это которая старшая сестра?
Костя нахмурился:
– Ну как ты не можешь запомнить! Алёнка и Дашка старшие, Антон младший, Маша и Илюша – младенчики. Хотя, наверное, уже нет. Они ходят сами и почти разговаривают. Тебе сестрёнку так и не завели?
Лиля грустно надула губки.
– Мама никак не соглашается. Говорит, потом как-нибудь.
– Ладно, ничего хорошо в сёстрах нет! – махнул Костя рукой. – В школе с кем-нибудь познакомилась?
– Пока не успела. У нас английский класс, а у вас какой?
– То есть – английский?
– Мы будем английский язык учить.
– Ой, английский! – Скривился мальчишка. – Подумаешь, его легко выучить.
– Нет, сложно!
– Нет, легко!
– Ты просто не пробовал! – снисходительно объяснила Лиля.
– Я, если захочу, легко выучу!
– Ну и давай, выучи!
– А я не хочу!
– Ты просто не можешь!
– Я не могу?..
***
Подумаешь, английский! Что, она думает, что только в их школе можно его учить? Вон Алёнка тоже учит.
Только совсем не ясно, как она это делает. Костя попробовал взять её учебник, но не смог понять, как по нему учат. Наверное, надо читать эти буквы. Вот только читать он не умел. И что делать? Лилька – вредина та ещё, наверняка спросит. И будет часто спрашивать.
И он пошёл на поклон к сестре.
Конечно, Алёна сначала тоже посмеялась.
– Кость, ты читать сначала научись. По русски.
– Говорить меня научи! Что-нибудь. А читать в школе научат.
Она не возражала в принципе – но, понятное дело, возиться с младшим братом не хотела. Навозилась уже. Садик работал не так, как мама. Та приходила очень поздно, и если пару раз воспитатели соглашались подождать, то регулярно караулить несколько оставшихся детей, рискуя не успеть на последний автобус, не хотел никто. Алёне часто приходилось сидеть с младшими. И если Антон ещё как-то слушался, а близнецы были пока ещё просто-напросто слабее и не могли открыть запертую дверь, то Костя казался неуправляемым и, если отвернёшься, обязательно реализовывал заранее задуманную шалость. И приходилось объяснять маме, почему на обоях нарисована страшная рожа, с люстры вместо мухи сбит плафон, а брат изображает мумию с помощью туалетной бумаги и странных звуков. Как назло, Костя очень хорошо ел и не очень любил телевизор. Пока она вечером рассаживала детей за столом, беспокойный мальчишка расправлялся со своей порцией, и, если не разрешали утащить ещё что-нибудь, убегал шкодить.