«Шесть».
- Ты еще с нами? – спросил хирург и слез с обмякшего тела вместе с медсестрой.
- Я? Да, вроде.
- А вот пациентка вряд ли, - заметил реаниматолог.
«Пять».
- Так, что у нас здесь! – тут же оживился хирург, осматривая живот пострадавшей.
- Сбитая, - докладывал реаниматолог. – Шок 3-4. Субдуральная гематома, множественные переломы ребер слева, гидроторакс слева, разрыв селезенки, таз и «открытое бедро» слева.
- Вызывайте нейрохирурга, - отчеканил хирург.
- Он занят! – ответила медсестра. – Тут четверых привезли! Вся дежурная бригада в операционных!
- Ты плевральный дренаж «поставил»? – спросил хирург, обращаясь к реаниматологу.
- Она, - тот кивнул в мою сторону.
«Четыре».
- Стелла, что с оперблоком? – спросил хирург.
- Я не знаю! Сигнал подала, а что они там организуют...
- Пусть одна медсестра размоется и откроет плановый блок.
Хирург отошел от стола и обратил взор на электронную панель сканера:
- Кто сканировал?
- Я, - прозвучал мой голос.
- Параметры неверно ввела. Легкие и сердце практически не визуализируются.
- Я с этим сканером в первый раз работаю, - оправдывалась я.
- Ты не ввела корректировку на возможные повреждения грудной клетки!
А вот это называется «здрасьте!» Я хотела было слово в свою защиту сказать, но меня опередил протяжный звуковой сигнал кардиомонитора.
- Остановка! – огласил реаниматолог. – Качайте!
«Три».
Хирург скрестил ладони и начал непрямой массаж сердца.
- Не «пробиваешь»! – прокомментировал реаниматолог. – «Выброса» практически нет.
- И вряд ли будет, если там тампонада, - ответил хирург.
- Крови в перикарде вроде бы не было… - заметила я.
- Откуда тебе знать, если сердца на сканах практически не видно? – заявил хирург.
«Два».
- Я пропунктирую перикард, и если…
- Тут и прямой массаж сердца вряд ли спасет! Нужно было параметры сканирования корректно вводить. У нее все признаки тампонады. Если бы ты ввела поправки на травму грудной клетки – увидела бы сердце. А увидела бы сердце, сейчас бы не гадала: вскрывать тебе грудную клетку этому полутрупу или оставить ее в покое.
- Вскрывайте, - едва слышно произнесла я.
- Сама вскрывай, если хочешь, - хмыкнул хирург.
Я решилась на это не ради женщины, лежащей на столе. Ей уже было все равно, точно так же, как и будет. Я сделала это для парня, ревущего в холле, ведь если эта женщина останется жива, пусть даже и в форме «овоща», он «пойдет» по статье «тяжкие телесные», а если она умрет – «убийство».