Оперативники военной разведки никогда не раскрывали себя, даже после перехода на более высокую должность. Но я не испытывал никаких угрызений совести, раскрывая эту часть своего прошлого сейчас.
— Любая система наблюдения может быть взломана, какой бы прочной она ни казалась. Но ты прав, Севенн. Эти работорговцы не должны были выйти на орбиту планеты Земля-1.
У меня, конечно, были свои подозрения относительно того, как это могло произойти, но я решил не делиться ими, пока не проведу небольшое расследование самостоятельно.
— Но теперь ты знаешь принцип работы протокола для борьбы с работорговцами, если они попытаются проникнуть на нашу территорию.
— Мы убиваем на месте, — сказал седой ветеран. — Если они ещё не взяли на борт никакого груза.
— Тех, кто нарушает наши границы, мы убиваем на месте, — подтвердил я. — Если они настолько глупы, чтобы попытаться уйти с живым грузом. Мы заберём этот груз в целости и сохранности, а затем убьём их. По нашему закону, наказание за участие в работорговле - смерть.
— Мне это нравится гораздо больше, чем старый закон, — седой воин ухмыльнулся, показав сверкающие клыки. — Мне никогда не нравилось всё это вынужденное раболепие. Терпеть не могу, когда напыщенный имперский лизоблюд заставляет другого, делать всю работу за него! Ленивые ублюдки. В этом нет никакой чести. Никогда не было. И я убью любого, кто подумает иначе.
Из дальнего угла, со стороны Хинона, послышалось одобрительное хмыканье. Остальные воины ограничились лёгким кивком в знак согласия с высказыванием.
— И помните, относитесь ко всем человеческим женщинам, как к священным. Они должны быть защищены любой ценой. Если вы столкнётесь с той, что вас заинтересует, у вас есть моё разрешение пробудить этот интерес.
— А что будет, если нас будет двое? — спросил высокий воин.
— Уточни, — приказал я.
— Если будет двое из нас, заинтересованных в одной и той же партнёрше… Каков протокол для этого?
— Что произошло бы на Голубой звезде, в племени?
— Женщина бы выбрала.
— Тогда примените тот же принцип здесь… либо это, либо вы будете сражаться друг с другом до смерти, потому что все мы знаем, что делиться своей женщиной, неприемлемо ни для кого из нас, — я свирепо улыбнулся, хотя наполовину шутил. На этот раз в смехе солдат послышались мрачные нотки.