— Не репортера, а его чарограф. — Вздернула подбородок и бросила на схинца недовольный взгляд. Это был наглый поклеп: аркан Лорфа вовсе не смертелен. Он всего лишь уничтожает все артефакты в радиусе его действия. — Ты, кстати, и сам не горел желанием позировать перед объективом, — вспомнила реакцию схинца.
— Я просто тоже тихий и скромный, — произнес он, возвращая мои собственные слова. И произнес-то их как!
— Ты сказал этот таким тоном, словно я сорвала твои планы на этот вечер, — не смогла удержаться.
— Ты почти угадала.
— Так и не спасал бы меня! Зачем было их нарушать? — выпалила я, чувствуя, что вместе с дрожью меня накрывает еще и истерика. И если у нормальных девушек оная выражалась в криках и слезах, то меня пробивало на сарказм: — Дал бы мне помереть во цвете лет! Заодно я бы и своему отцу, который так дорожит своей безупречной репутацией больше, чем родными, отомстила. Как же, его безукоризненная и элегантная дочь погибла совершенно неэлегантно — банально выпав за борт судна и утонув. Еще ведь наверняка бы в газетных листках написали и по визорам в вечерних новостях не преминули бы намекнуть, что я была недостаточно трезва. Иначе как могла высокородная наследница рода очутиться в студеных водах в канун новогодия?
— А ты пила? — перебил мой словесный поток дракон.
— Я даже не ела! — выпалила зло.
— И почему же? — продолжал допытываться этот тип.
— Потому что была сыта этим вечером по горло! — Ну не признаваться же, что, когда талия утянута так, что желудок оказывается по ощущениям в районе горла, внутрь тебя не попадает не только еда, но даже и воздух через раз.
— Настолько сыта, что случился голодный обморок?
Мне хотелось бы едко ответить на это его ехидное замечание. Хотелось, но не моглось. Потому что слегка мешала дрожь, которая била мое тело все сильнее, несмотря на заклинание теплого воздуха. Я никак не могла согреться. Наверняка дело было в том, что я вычерпала свой резерв до дна и теперь организм брал силы из неприкосновенного резерва — ауры. Потому как так дико хочется спать именно при ее истончении.
Я была не в силах сопротивляться дремоте. И под изумленным взглядом схинца просто легла на пол, смежив веки.
— Что ты делаешь? — услышала я возмущенное.
— Засыпаю. Или умираю. — Широко зевнула и добавила: — Я еще не определилась.