Господи, как же тошно, как не хочется это слышать. Заткнуть бы уши, да не поможет.
Михаил снова косится на меня и разжигает сигарету прикуривателем. Выпустив первую струю дыма, интересуется:
— Согласна?
Ошарашено смотрю на него.
— Плюсом десятку в месяц подкидывать? — продолжает он. — И ещё: будешь регулярно медосмотры проходить, чтобы я от тебя чего не подцепил.
Как я не раскусила его раньше? Как могла поверить словам о невероятной страсти, любви, о желании вечно быть со мной, он же, он же…
— Давай, Тамар, решай скорее.
— А то что? — бесцветно уточняю я.
Вроде ещё живу, функционирую, мысли крутятся, но такая пустота внутри, так стискивает грудь, что кажется — я кукла, призрак. Нечто мёртвое, и поэтому у меня даже слёзы не текут, только холод по всему одеревеневшему телу.
Ауди резко тормозит. Меня чуть дёргает вперёд. А Михаил смотрит на меня, улыбается своей очаровательной улыбкой, от которой на гладко выбритых щеках появляются ямочки, и ласково обещает:
— А то высажу.
Невыносимо! Рывком открываю дверь.
— Стой! Я пошутил…
Судорожно вдыхаю влажный ночной воздух.
— Ку-ку, ку-ку, — долбит по мозгам кукушка. Запахи и звуки ночного леса — пытаюсь удержаться за них, чтобы не чувствовать, не видеть перед мысленным взглядом фотографии из Фейсбука Мишиной жены: они обнимаются, целуются, на шашлыках с друзьями, под пальмой на море. Миша держит на руках так похожего на него мальчишку и гордо улыбается.
Как же глупо я надеялась, что это ошибка, что просто похожий человек, но… но…
Поднимаюсь с сидения. Тошно, так тошно даже физически. А Михаил уже передо мной, сжимает мои плечи, твердит:
— Ну, успокойся же, успокойся. — Он сдвигает меня в сторону, притискивает к задней двери. — Со всеми бывает.
Его руки тянут подол платья. Губы касаются моих губ, язык скользит в рот, а перед моим мысленным взглядом стоит фотография с семейного застолья и Михаил, сейчас жарко прижимающий меня, раздвигающий коленом ноги, на этом колене держит дочь, а на другом — сына, и жена, склонив голову Михаилу на плечо, обнимает его и детей.
Упираюсь руками в широкую грудь, отворачиваюсь, освобождая рот от глубокого поцелуя. Михаил зарывается пальцами в волосы у меня на затылке, пытается поймать губы, шепчет:
— Успокойся, просто успокойся, у нас есть два дня, в гостинице я тебя успокою…