– Подробности? – отрывисто спросил Дамиан, переходя на быстрый шаг. Отряд также быстро двинулся следом.
– Магические маячки не сработали, только наша механика и засекла.
***
Принц запомнил лица всех, кто встречал его. И лишь одно лицо он не запечатлел в памяти, только эти глаза пропустил. Девушка это понимала, она заметила, что его взгляд не коснулся её, не успел. А если бы его не отвлекли, если бы успел, не был бы результат тем же самым? Заметил бы он её? Вообще, замечал ли раньше? Обращал ли на неё хоть капельку своего внимания?
В её душе тугим комком сворачивались разочарование, обида и боль. Она с тоской смотрела вслед удаляющейся группе мужчин в парадной форме, аксельбанты по случаю торжества в королевском роду которой – красные, белые и зеленые – отлетали в стороны от быстрого движения .
***
Работа моментально переключила мысли в привычный напряженный ритм, ритм анализа. По дороге в Академию Морцавский доложил обстановку: лаборатория №5 была ограблена, грабителя задержать не удалось.
Дамиан с удивлением приподнял бровь:
– Почему не удалось?
– Отряд задержания поздно прибыл на место происшествия.
Принц с досадой отвел взгляд в сторону. Потом спросил, всё так же не глядя:
– Почему?
– Мой реджи, лабораторию вскрыли без нарушения магической защиты! – Морцавский рапортовал, сидя по стойке смирно. Принцу хотелось похлопать его по плечу и сказать что-нибудь, чтобы Борис расслабился. Но информация была во многом потрясающей и выбивающей из колеи, и внимание сосредоточилось на ней, не отвлекаясь на другие темы.
– И как же тогда засекли проникновение?
– Гард, который дежурил ночью по секретным объектам Академии, стал получать магснимки с заработавшего в неурочный час, перед самым рассветом, фотографического аппарата наблюдения в лаборатории №5. Он встревожился, проверил целостность магической защиты данного помещения. Она оказалась цела. Отчего-то он решил, что это профессор Борсуковский решил посетить свое детище.
Принц едва заметно сморщился от неудовольствия. Борсуковский был широко известен своей экстравагантностью, граничащей со скандальностью. Он мог прийти на званый прием в костюме для верховой езды, сказать даме, что цвет её наряда ей не к лицу, нагрубить ректору Академии и не заметить принца, проходя мимо.
Однако были у профессора и другие черты, которые так высоко ценили и ректор, и принц, и коллеги, и за которые прощали ему если не всё, то многое: Борсуковский обладал потрясающей научной интуицией. Он будто носом чуял все перспективные открытия и новинки, причем не только в своей области, но и в других, не связанных с его научными интересами.