–Я думаю мы поняли друг друга «тетя» – опять выделяя последнее слово сказал оборотень.
–Конечно, – выдавила из себя слова, борясь с тошнотой.
И все–таки не выдержала:
– За что ее, она же совсем ребенок?
Оборотень ухмылялся и тяжело дышал, видимо сцена его возбуждала.
– Она слишком сильно любила все человеческое, даже сбежать к людям пыталась.
Бедная девчонка, думала я про себя, они со своими так, что будет со мной, если поймают. Думать о таком даже не хотелось. Загон представлял из себя небольшую улочку с маленькими лачугами, в них жили отверженные. Работать им приходилось целый день, поэтому сил поддерживать чистоту в своих жилищах не было, а может не считали это нужным. Кругом стояла ужасная вонь отхожего места и немытых тел. Но даже такие ухищрения не помогали, женщин постоянно насиловали. Когда меня уводили из загона ко мне кинулась какая–то женщина, она не могла говорить, словно у нее отрезан язык и когда она пыталась схватить меня за руки я отшатнулась, показалось, что я где–то уже видела эти глаза, которые сейчас смотрели на меня безумным, страшным взглядом.
Охранник без жалостно пнул несчастную в бок от чего она отлетела на несколько метров и застыла.
–Мог бы поаккуратней, – хмыкнул муж Янки, – они и так мрут, как мухи.
–И этой конец, – проговорил смотритель загона переворачивая женщину на спину.
До дома я шла словно в каком–то страшном сне, не понимая, как преодолеть весь этот кошмар не сойти с ума и не струсить. Ведь под конец я узнала женщину, это была та самая сердобольная магичка Файя, которая потом пропала. Мир мой опять покачнулся, теперь я буду еще хитрее и постараюсь не попасться, я хваталась за все ниточки, которые могли помочь в моем побеге.
И то, что Янка стала более нетерпима ко мне еще больше подгоняло. Не знаю почему, но моей землячке иногда казалось, что я хочу забрать у нее мужа. Когда родился сын, она сама назначила меня его нянькой. И тут опять нашла коса на камень, она стала ревновать к мальчишке. В общем характер ее из просто сильного превращался в деспотичный.
Когда я ей это сказала она приказала меня выпороть. Меня… выпороть… правда, когда меня привязали к столбу, передумала, сказала просто оставить так до утра. Мне стало плохо, я понимала, что ко мне ночью может пожаловать Лаус, вот как голодно сверкнули его глаза. Что за напасть такая. От секса я, конечно, не умру, но насилие есть насилие, стресс будет большой.