— Хорошо, Серафим. Хорошо. Не дайте ее в обиду, — запричитала бабушка. Но Серый не стал продолжать беседу, а ухватил меня за плечо и повел на выход, бесцеремонно сдергивая со старой вешалки мою сумку, которую я вчера уронила на газон. Кто-то, видимо, подобрал и вернул, потому что о своих вещах я вспомнила лишь в поезде по дороге домой.
— Бабуль, что происходит? — я вывернула голову, чтобы увидеть бабушкино лицо.
— Не переживай, Ариша. Тебе не причинят вреда. Я все тебе объясню, когда вернешься. Не переживай, — она пошла за нами и глазами уговаривала меня быть послушной. Не сопротивляться.
Уже на лестнице я выдернула руку из захвата и зашагала впереди, зло отбивая шаг.
— Кто вы такой? — процедила сквозь зубы.
— Сказал же, — вздохнул обреченно мужчина и толкнул дверь подъезда, позволяя мне выйти на улицу. — Твое спасение, Арина Асафьева. И больше никогда не смей от меня сбегать.
«Иначе пожалеешь», — добавила я про себя мысленно. Хреновое у меня было «спасение». Опасное и жестокое. И уровень его жестокости я не хотела проверять. Только меня опять не спросили о моих желаниях.