— Ты бы хотела дотронуться до неё?
Сестра покраснела, а я улыбнулась.
— Прости. Но тебе нельзя. Только я могу её касаться. Это самое главное сокровище, которое нельзя терять. Их осталось очень мало. Не все Видящие получают его. Меня удостоили высокой чести…
— Тебе страшно? – улыбнувшись, сестра положила ладонь мне на плечо и осторожно сжала его. – Страшно?
— Не знаю. Мне не страшно уходить, — я повернулась к сестре и улыбнулась в ответ. – Мне страшно от того, что я там увижу. И как быть с теми посланиями, оставленными Богами.
— Но ты же видела уже что-то?
Улыбка быстро сползла с моего лица. Видела. Что-то странное. Из будущего. Из моего будущего. То, чего точно не может быть.
– Ну да ладно. Пойдём. Пока нас никто не увидел и не запер наверху, — я схватила Эриссу за руку и потащила прочь её из своей комнаты.
Осторожно спускаясь по широкой лестнице, мы воровато оглядывались по сторонам, в надежде, что нас, всё-таки, никто не увидит. Свернули в боковую галерею.
Эрисса постоянно хихикала.
— Помнишь, как мы всегда сбегали от наших нянек?
— Помню! И отлично помню, как мне потом доставалось от родителей за это! – рассерженно зашептала, одёргивая не в меру развеселившуюся сестру. – Вот погоди, увидишь своего жениха…
— И что? Увижу! – сестра умильно улыбнулась, смущённо краснея.
— Будет тебе хрыч старый!
— Ты что! – глаза Эриссы испуганно округлились.
— А то! Девицы ты видная, с хорошим приданным, из богатого рода. Найдут тебе хорошую пару. Будешь знать, как хохотать, будто дитя малое.
— Это всё из-за зависти! Так же? Ты же просто завидуешь мне! – Эрисса выдернула свою руку и остановилась. Сердито топнув ногой, нахмурилась и попыталась испугать меня своим страшным взглядом. – Ты сказала это из-за зависти, признай.
— Я тебе сказала то, что вполне может быть. И если ты не успокоишься и не начнёшь вести себя… — выдержала паузу, многозначительно изогнув бровь. – подобающим образом, то Драконы именно такого мужа тебе и пошлют. Лысого, пузатого и богатого.
В глазах Эриссы появились слёзы. Всё же она ещё маленький ребёнок. А родители совсем избаловали её, будто она единственное дитя. Ну да, что толку от меня, если на свою двадцать вторую зиму я уйду в снега Голубой горы, чтобы больше не вернуться?
Мать и отец стали слишком холодны ко мне. Наверное, уже прощаются. Мне было больно, но зла я на них не держала.