— Те письма, что ты слала мне. Такой риск. Опасность. Тебя это подстёгивало? Ведь так? Ты устала жить такой скучной, ясной жизнью. Твоя судьба расписана до самой кончины… — Йонхет понизил голос и вновь поцеловал меня, на этот раз едва задев губы. – Как и моя. Мы знаем с тобой всё о своём будущем. И это скучно. Но сейчас мы бросаем вызов самим Богам!
Я вспыхнула и дерзко посмотрела ему в глаза. Заливаясь болезненным румянцем, кусала губы, пытаясь подобрать нужные слова.
— Тогда ты тем более знаешь, что нам нельзя быть вместе… — переходя на сбивчивый шёпот, с трудом отведя взгляд. – Йонхет, иногда мы не принадлежим самим себе. Я давно с этим смирилась.
— Лжёшь! – яростный и гневный поцелуй в губы лишил меня сил. Запустив руку в мои волосы, Йонхет вынудил склонить голову. Жгучая, неведомая ласка распаляла странное желание. – Лжёшь! Ты – маленькая лгунья! Или ты хочешь сказать, что все те письма – выдумка? Те слова, те признания… Те сокровенные желания, которыми ты со мной делилась. Ты была честна или лгала?
Сходя с ума от жаркого дыхания, пыталась сопротивляться до последнего.
— Нет. Я не лгала. Но это была моя слабость. То, что я должна сделать, гораздо важнее моих чувств к тебе.
— Чувств? Каких чувств? – губы Йонхета со всей злостью и страстью впились в мою шею. Задевая разгорячённую кожу зубами, едва не выпивал из меня все силы. – Какие чувства? Какие, Сэвайя? Скажи, какие?
Всхлипнув, обмякла. Бороться не было желания. Оно пало, сметённое бурным потоком чувств и эмоций, скрываемых глубоко внутри.
— Какие, Сэвайя? Какие?
— Моей любви к тебе…
Очередной поцелуй мне даже понравился. Теперь я несмело коснулась тёмных кудрей Йонхета. Они оказались грубыми и жёсткими, совсем не такими, как мои волосы, напоминающие самый тонкий шёлк. Осторожно трогала их, боясь коснуться лица любимого. Но Йонхет резко схватил мою ладонь и стал пылко целовать её, прижимая к своей щеке.
— Йонхет, мы не должны… Не должны… Ты же знаешь…
Горячие пальцы коснулись ключиц, когда Йонхет резко потянул ворот платья вниз.
— Нет! – слабо вскрикнула, но сделать уже ничего не могла. – Йонхет, стой! Не надо, пожалуйста…
Слова застыли на губах, когда жаркий поцелуй опалил кожу груди. Задрожав, вцепилась в шкаф. От такой неведомой ласки меня бросало то в жар, то в холод. Царапая пальцами холодное дерево, сдерживала стоны, рвущиеся из груди.