Наручные часы на тонком белом ремешке которые я носила на левом запястье, встали. Я давно не меняла батарейки, видимо им пришел конец, так что сколько осталось часов до рассвета мне было не узнать.
Разведать обстановку в здании даже не думала, я сидела прижавшись спиной к двери и боялась пошевелиться. Приходилось отсчитывать минуты мысленно, сбивалась, конечно, но счет помогал мне отвлечься.
Час… два… три.
По полу поползли тени, когда город окутал серый рассвет и вскоре над зданиями небо стало светлеть. С последней исчезнувшей звездой, за которой я наблюдала сквозь оконный проем, поднялась и осторожно приоткрыв дверь выглянула на улицу.
Напрасно я считала, что в этом Создателем забытом месте никто не живет. По выщербленной дороге медленно передвигая ноги шла старушка. Седые волосы выбивались из под чепчика, и в целом она была одета странно - в какое-то бальное платье, только очень замызганное, а подол разорванный едва ли не в лохмотья. Лишь камни, россыпью украшающие декольте указывали на то, что этот наряд когда-то был праздничным.
Подойти к старушке или нет я решала очень долго. Прислушивалась к грохоту деревянного бочонка, который она тащила за собой волоком, повязав вокруг него толстую веревку. В конце концов, я решила, что стоит осмотреться еще, и когда бабуля с бочонком скрылась за поворотом, вышла из укрытия.
Даже не думала о том, как я одета, пока не встретила еще одну женщину. Она стояла у окна на первом этаже и щурясь, всматривалась вдаль, туда, откуда восходит солнце. Ее одежда была такой же грязной, как и то бальное платье, но менее вычурным. Крестьянским, я бы сказала… Коричневая шерстяная ткань явно не для летних платьев, но женщину это, кажется, не заботило.
Единственное, что я про себя отметила - и у той старушки, и у этой женщины, были очень худые лица. Впалые щеки, дрожащие губы, и глаза, в которых не было никаких эмоций. Эти люди были словно неживыми…
Сердце пропустило удар. Моя догадка о смерти находила подтверждение в том, что я сейчас вижу своими глазами. Просто меня видимо занесло в ту часть посмертного мира, где живут те, кто умер много веков назад.
Бред собачий!
Я зло сплюнула. Потом вспомнила, что я девушка, и растерянно захлопала ресницами. Никто моего жеста не заметил, как впрочем и меня. Женщина исчезла из окна, а я пошла дальше.